Код Средневековья. Иероним Босх

Косякова Валерия

Набожность заказчиков подчёркивается и сценой, представленной на обратной стороне створок. Гризайлью выполнена сцена, повествующая об апокрифическом сомнении служки Григория Великого. Афоний усомнился в истинности литургии: что хлеб и вино – действительно плоть и кровь Христа. В этот момент «неверующему Фоме» снизошло откровение, подтвердившее святость евхаристических даров, а перед отцом церкви в миг озарения на коленях стоит сын четы Схейве, а рядом с Григорием – дядя, также участвующие в священной мессе (рис. 42).

Приведём другой пример. На картине «Се человек» (предположительно произведение задумывалось Босхом как триптих) можно без особого труда разглядеть не до конца стёртое и вымаранное изображение фигур на первом плане, очевидно заказчиков – «новоявленных свидетелей» евангельского события, когда

толпа иудеев приговаривает Христа к распятию. Так кто же они такие – удалённые художником персонажи? Крупнее всего была нарисована фигура мужчины, быть может, отца семейства. По его облачению и выбритой тонзуре можно сказать, что Босх изобразил служителя культа, монаха-августинца. Кто был этот человек, как его звали, – мы не знаем, свидетельств не сохранилось. Однако рядом с Хертогенбосом находился значительный монастырь, настоятель которого мог позволить себе заказ художественного произведения. Почему Босх удалил заказчика – тайна, достойная детектива.

Рис. 42. Открытые и закрытые створки триптиха «Поклонение Волхвов». Museo Nacional del Prado, Madrid.

Рис. 42 а. Рядом с Петером Схейве стоит Апостол Пётр, указующий на донатора. За ним – геральдический знак дома Схейве, благодаря которому идентифицирован заказчика триптиха. На правой створке видим Агнес подле Святой Агнессы, за ними тоже изображён геральдический щит.

Рис. 42 б. Фрагмент «Се человек». St"adelsches Kunstinstitut, Frankfurt am Main.

Рис. 43 а, б. Необычной формы куст под всепронизывающими лчами ренгента выявили фигуру неизвестного донатора, заказавшего Босху работу. По неведомым ныне причинам художник скрыл, закркасил нерадивого ктитора. «Иоанн Креститель в пустыне». Museo L'azaro Galdiano, Madrid.

Иероним с навязчивым постоянством стирал, переписывал или прятал заказчиков своих работ под слоем краски. Это яркое проявление его характера, вероятно, несговорчивого, бескомпромиссного. Босх, не нуждавшийся в доходе с продажи картин, мог позволить себе не выполнять беспрекословно требования и пожелания заказчика, который имел все права на бесцеремонное вмешательство в процесс работы художника. Согласно позднесредневековым устоям, художник – всего лишь исполнитель, ремесленник, мастеровой. Если донатору не по нраву приходились шитьё платья или ковка меча, он мог потребовать переделки или доработки, и такой же принцип был вполне актуален и легитимен в отношении художников, трудившихся зачастую по слову и лекалу, капризу и указу того, кто платит.

Иероним Босх явно ощущал себя достаточно независимым от причуд заказчика художником, реализовывавшим свою собственную эстетическую и этическую программу бескомпромиссно от начала до конца, а несговорчивый и несогласный донатор беспощадно удалялся художником с полотна (и из истории искусств).

Членство в Братстве Богоматери обеспечивало Иеронима заказами не только местного масштаба, но и куда более грандиозного: сам Филипп Красивый оказался покровителем мастерства и гения Босха. Закономерно, что с ростом славы Иеронима росло и количество желающих заполучить автограф знаменитого художника, и Босх стал подписывать свои произведения.

Иероним

Босх – политическая проститутка?

Фамилии и одиозные личности частных заказчиков Босха также вносят неопределённость в понимание его политических взглядов и отношений к меняющейся жизни Брабанта, терявшего независимость под властью Габсбургов. Буржуазные ктиторы, дворяне и сами властители были его патронами. Значит ли это, что художник одобрял политику подавления независимости его земель? В то же время Иероним создал ряд рисунков по заказу виднейшего политического деятеля Бургундии Лодевика ван Грутхусе – библиофила и коллекционера, опального борца за независимость, сопротивлявшегося политике Максимилиана. Так Бургундский двор выступил спонсором Босха, параллельно с Габсбургами и испанцами.

Рис. 44. Лодевик ван Грутхусе между 1485 и 1492 годами заказал два рисунка, изображающих баталии между птицами и зверями. Сюжет явно вдохновлен баснями Эзопа, рисунки вероятно могли складываться в целую серию. Дом Грутхусе в Брюгге (где тот находился под домашним арестом) был втянут в бунт против влияния Максимилиана во Фландрии. Рисунок Босха изобилует символикой противостояния. Совет птиц возглавляет Грифон – Максимилиан, мы узнаём его по геральдическому двуглавому орлу на опереньи и на штандарте, знаменующем Священную Римскую империю. Он окружён павлинами и совами – бестиарными знаками гордости и зла. Им противостоят звери, среди коих есть и священные единороги, возглавляемые геральдическим знаком Лодевика – львом – символом Бургундии и Фландрии. «Скопление птиц». Kupferstichkabinett, Berlin.

Рис. 45. Второй рисунок демонстрирует кровавою схватку. На чьей же политической стороне Босх? На стороне заказчика или против всех, против войны в целом? «Битва птиц и млекопитающих». Kupferstichkabinett, Berlin.

Герой своего времени

Произведения Босха предполагали зрителя не просто образованного, но и широко эрудированного. Иеронимовы триптихи – это своего рода ребусы, многомерные загадки, взывающие к истолкованию, к развёрнутой экзегезе. Европейская цивилизация, ещё не ведавшая электричества, развлечениями пресыщена отнюдь не была. Однако и светская, и народная культура вне всяких сомнений знавали различные увеселения как низкого, так и высокого толка. Созерцание же изображений религиозных образов и священных сюжетов предполагало духовную и интеллектуальную работу, однако произведения Босха, помимо философского высказывания и моралите, содержат в себе элемент затейливой причуды, каприза, необыкновенных образов и сюжетов. Визуальные ребусы Босха взывали к прочтению и дешифровке с непременной апелляцией к тезаурусу, к бэкграунду зрителя. И чем шире эрудиция зрителя, тем затейливее становилась история, рассказанная Босхом.

Произведения Иеронима существовали в определённой визуальной, иконографической и текстуальной среде. В некоторых своих работах Босх отсылает к конкретным произведениям или даже цитирует их, к примеру, в одной из сцен ада из «Воза сна» изображён рыцарь, сидящий на быке. В руке он держит золотую чашу – потир (глава 6, рис. 55). Этот фрагмент в точности воспроизводит образ, описанный в «Видении Тунгдала» – средневековом визионерском путешествии по аду, раю и чистилищу (к этому тексту мы будем обращаться ещё ни раз). Другой пример заимствований Босхом – на закрытых створках «Сада земных наслаждений» изображён Бог, иконографически восходящий к работе Хартмана Шеделя, а на открытой панели, представляющей рай, – жираф, вполне сравнимый с жирафом художника-путешественника Кириака из Анконы. Таких примеров и аналогий масса. Иконография работ Иеронима Босха в целом ближе к книжной миниатюре и раннепечатной гравюре, чем к живописным, масляным произведениям его современников.