Кодекс Алеппо
Шрифт:
Ученые решали, стоит ли повторять попытки перевезти «Корону» в Иерусалим. Граница между Палестиной и Сирией еще была открыта, большинство старых упрямцев, воспрепятствовавших этому в 1943 году, исчезло, и возникло предположение, что если манускрипт все еще хранится у смотрителя синагоги Ашера Багдади, то его можно убедить отдать «Корону». Однако эти сведения устарели – к тому времени смотритель уже передал «Кодекс» оставшимся руководителям общины. В любом случае профессор Кассуто был против подобного решения. «Это не должно выглядеть так, будто университет хочет поживиться на катастрофе алеппской общины и завладеть тем, что не смог получить в мирные времена, – сказал он. И добавил: – Смотритель всего лишь временный хранитель этой реликвии, у него нет полномочий передавать ее в другие руки, а у нас нет разрешения эту книгу от него принимать».
Никаких действий не воспоследовало. Два месяца спустя истек срок британского мандата в Палестине, была провозглашена независимость
Когда-то, много столетий назад, Иерусалим уже владел этой книгой, но она попала в руки иноземных грабителей. Теперь возвращение «Короны» снова откладывалось.
3. Разоренный Иерусалим
Иерусалим, 1099 год
Христианские рыцари и пешие воины под предводительством герцога Готфрида Бульонского разбили лагерь напротив городской стены, неподалеку от Еврейского квартала. Позади, к северо-востоку от них, находилась гора Скопус, где через столетия появится Еврейский университет.
Обреченные на гибель люди, запертые в Иерусалиме, наверняка слышали, как чужеземцы перекрикиваются на незнакомых языках, как стучат молотками плотники, воздвигающие осадные сооружения. За три дня – воскресенье, понедельник и вторник – этой недели июля 1099 года, примерно через сто семьдесят лет после того, как в Тверии, что в нескольких днях ходьбы к северу, была создана «Корона», люди Готфрида привезли издалека бревна и построили осадную башню. Воины так страдали от нехватки воды, что, по словам одного из рыцарей, не назвавшегося по имени, но оставившего нам Gesta Francorum [10] , подробное описание тех событий, «целого пенни не хватало, чтобы купить воды и утолить жажду». Другое войско крестоносцев под предводительством графа Раймунда Тулузского готовилось к нападению на крепость, защищавшую Иерусалим с запада. Лишения изнывающих от жажды крестоносцев в ту неделю меркли в сравнении со страданиями жителей осажденного города, но и эти мучения оказались ничтожными по сравнению с участью, которая их ожидала.
10
Gesta Francorum («Деяния франков», лат.) – латинская хроника, написанная участником Первого крестового похода около 1100 года.
Три с половиной года прошло с тех пор, как во Франции на Клермонском соборе Папа Урбан II призвал к крестовому походу, и всего лишь пять недель с тех пор, как христианские воины, взойдя на вершину холма, к гробнице пророка Самуила, впервые увидели цель своего похода, место гробницы Иисуса, город Иерусалим, все еще подвластный приверженцам пророка Мухаммада, – город, который, по всей вероятности, показался им жалким поселением, карликом по сравнению с блистательным Константинополем и другими городами, которые они миновали или разграбили по пути. Иерусалим вмещал тысяч двадцать пять жителей. Над Храмовой горой возвышался купол мечети. Когда в среду и четверг осада города достигла апогея, свидетельствует рыцарь, имя которого осталось неизвестным, епископы и другие священники стали призывать воинов молиться, раздавать милостыню и поститься. В пятницу небеса просветлели, и окружавшие Иерусалим войска крестоносцев двинулись на приступ. Они встретили отчаянное сопротивление.
«В пятницу на рассвете мы со всех сторон атаковали город, но не добились успеха, что поразило всех и вселило в нас страх», – пишет рыцарь из армии Готфрида. Согласно другому свидетелю сражения, часть мусульманского гарнизона на самом деле состояла из евреев.
Mox gentilis adest, Judaeus, Turcus, Arabsque,Missilibus, jaculis obsistitur, igne, veneno.At nostri jaculis opponunt pectoral nuda.Это слова французского монаха Жилона Парижского, написавшего свою поэму через несколько лет после этих событий:
И тут безбожники возникли, евреи, турки и арабы,И полетели в них снаряды, и огнь и копья, даже ядомПлескали в них. А наши люди там без укрытия стоялиПод градом копий и снарядов, и принимали муки этиЗа Божью кару.По принятым правилам жителям города полагалось защищать ту часть стены, что располагалась ближе всего к их жилищам. Войска Готфрида атаковали северо-восточный угол стены, тот, что напротив Еврейского квартала, потому евреи и оказались среди его защитников [11] . Сегодня этот квартал в стенах города – мусульманский район, а на месте, где стояли войска Готфрида, находится оживленная улица с археологическим музеем и арабской школой.
11
Жилон Парижский, французский монах, написавший поэтический рассказ о сопротивлении евреев крестоносцам, не был свидетелем тех событий, но другие летописцы, участники похода, дали схожие описания. Одним из них был Альберт Аахенский, рассказавший в своей «Иерусалимской истории» об «очень упорной защите» порта Хайфа «жителями из иудеев». (Примеч. автора.)
В пятницу пятнадцатого июля на рассвете после ночи, которая «принесла иудеям передышку», пишет поэт и монах Жилон, христиане наконец двинули на приступ свои осадные башни.
Булыжники в корзинах подносилиИ их швыряли, все вокруг круша.Щиты и бревна, множество людейС осадных башен падало на землю,Но пред лицом неотвратимой смертиОтважен был и несгибаем враг.Разношерстная толпа защитников города отражала удар за ударом нападающих, включая и нашего безымянного крестоносца. «Однако по наступлении часа, когда наш Господь Иисус Христос принял ради нас муки на кресте, – пишет он, – наши рыцари под предводительством герцога Готфрида и его брата графа Эсташа отважно сражались на осадной башне». Первым с башни на стену Иерусалима спрыгнул рыцарь по имени Летольд. Сломив сопротивление защитников, христиане хлынули в Еврейский квартал, а затем захватили весь город. Многие жители в поисках спасения бежали к мечети Аль-Акса, которую крестоносцы называли Храмом Соломона.
«Наши воины преследовали их, убивая, до самого Соломонова Храма, – пишет тот самый анонимный рыцарь. – Это была бойня, все было залито вражьей кровью». Надо сказать, что тут христианские летописцы состязаются между собой в описании ужасов: их тексты различаются в том, доходила ли кровь до щиколоток победителей, до верха сапог, до колен или до морды коня. На Храмовой горе крестоносцы убили несколько тысяч жителей. Несколько мужчин и женщин, сжавшись от ужаса, сидели на крыше Аль-Аксы, и двое рыцарей, проявив невиданное милосердие, дали им свои знамена, чтобы защитить от беды. Но позже Христовы воины взобрались на крышу и все-таки их прикончили, а трупы сбросили вниз. В других местах крестоносцы обезглавили защитников города и мирных жителей и заставили всех, у кого были раны от стрел, прыгать с башен. Кого-то после пыток сжигали заживо. Крестоносцы из Прованса, пропустившие грабеж на Храмовой горе, забрали тела, с которых уже было снято все ценное, включая одежду, и выпотрошили их, отыскивая во внутренностях проглоченные монеты. А потом тела сожгли и просеяли пепел в поисках золота. Христиане уводили лошадей и мулов, захватывали жилища и грабили молельни. По рассказу одного из мусульманских летописцев, многие евреи города укрылись в одной из синагог, которую потом «франки сожгли вместе с теми, кто в ней находился».
Евреи в то время переживали самый опасный в своей истории религиозный раскол – в городе действовали две секты. Первая из них, раббаниты, признавала авторитет устной традиции и постановления раввинов. Они и стали предшественниками нынешних евреев. Вторая – караимы, противники раббанитов, признавали только закон, записанный в Торе, а не постановления раввинов с их строгостями и оговорками. Караимы преуспевали в странах ислама, и Иерусалим был одним из их центров. В наши дни они почти исчезли, но в свое время их влияние соперничало с раввинистическим иудаизмом. Для караимов священны были лишь слова Писания, ничто не должно было отвлекать их от этой книги. Название этого направления иудаизма означало «читающие», поэтому им и полагалось обладать самой совершенной ее версией.
Приблизительно в XI веке созданный Бен-Ашером «Кодекс» приобрел в интересах караимов богатый филантроп, который, как думают многие современные ученые, и сам был караимом. Посвящение в «Короне» сообщает нам, что звали этого человека Израиль, сын Симхи, происходил он из Басры, города на территории нынешнего Ирака, и был он «мудр, проницателен, добродетелен, честен и щедр». Израиль подарил этот манускрипт караимской синагоге в Иерусалиме, где ему надлежало храниться у Иосии и Езекии, «великих руководителей» иерусалимских караимов. Хранители не должны были выпускать «Корону» из рук. Три раза в год, в дни великих праздников, гласит надпись в «Кодексе», хранителям надлежало выставлять это сокровище на обозрение всех «общин святого города». Как ни странно, имелись в виду и соперники-раббаниты; значение «Кодекса» было так велико, что он возвышался над раздорами еврейских сект. В эти дни люди могли «читать его, и смотреть на него, и черпать из него все, что они хотели»; если же в любое иное время года какой-то ученый желал воспользоваться «Кодексом», хранители должны были «извлечь книгу и предоставить для обозрения этому человеку, дабы тот смог ее увидеть и набраться из нее мудрости и понимания».