Кодекс чести Вустеров
Шрифт:
Поначалу никаких результатов я не добился. Видимо, старикашка юркнул к себе в норку и не желал ничего слышать и видеть. Но, продолжая вопить всё громче через равные промежутки времени, я добился своего: вдалеке послышался топот, и папаша Бассет подбежал ко мне трусцой. Сами понимаете, от его грозного вида, которым он устрашал нас с тётей Делией в подобной ситуации, не осталось и следа. Сейчас старикашку запросто можно было спутать с побитой собакой или проштрафившимся официантом, забывшим о своих клиентах.
– Да, мистер Вустер?
Я
– Вы хотите мне что-то сказать, мистер Вустер?
– Я много чего хочу вам сказать, Бассет, но постараюсь быть кратким. Вы в курсе, что тупое упрямство, с которым вы натравливали на меня полицейских и запирали в собственной комнате, даёт мне право подать на вас в суд за: как там, Дживз?
– Незаконный арест и клевету перед свидетелями, сэр.
– Оно самое. Я могу вас разорить, оглянуться не успеете. Что скажете, Бассет?
Его передёрнуло, словно за шиворот ему заполз таракан.
– А скажете вы вот что, - продолжал я.
– Вы скажете, причём не сходя с места, что согласны на брак вашей дочери Медлин с Огастесом Финк-Ноттлем, а также на брак вашей племянницы Стефани с преподобным Г. П. Пинкером.
В нём явно происходила борьба. Правда длилась она недолго и закончилась, как только он поймал мой взгляд.
– Хорошо, мистер Вустер.
– И ещё. Вполне вероятно, международные гангстеры, укравшие ваш кувшинчик, продадут его дяде Тому. Их осведомителям наверняка известно, дядя Том скупает серебряных коров и всё прочее. Так вот, вы даже не пикнете, если впоследствии увидите этот кувшинчик в его коллекции.
– Хорошо, мистер Вустер.
– А теперь последнее. Вы должны мне пятёрку.
– Простите?
– Вы содрали с меня пятёрку на Бошер-стрит. Я хочу её получить до своего отьезда.
– Завтра утром я выпишу чек.
– Надеюсь, он будет лежать на моём подносе рядом с чашкой чая. Спокойной ночи, Бассет.
– Спокойной ночи, мистер Вустер. Прошу прощенья, это не бренди? Если не возражаете, я бы выпил рюмку.
– Дживз, бокал сэру Уаткину Бассету.
– Слушаюсь, сэр.
Старикашка схватил бокал, с благодарностью его осушил и вприпрыжку выбежал из комнаты. Возможно, вполне безвредный старичок, если узнать его поближе.
Дживз нарушил наступившее молчание.
– Я закончил укладывать ваши вещи, сэр.
– Замечательно. Мне давно пора видеть десятый сон. Открой окно, Дживз.
– Слушаюсь, сэр.
– Что там на улице?
– Погода резко испортилась, сэр. Идёт проливной дождь.
Внезапно я услышал, как кто-то чихнул.
– Это ещё что, Дживз? В саду люди?
– Констебль Оутс, сэр.
– Ты имеешь в виду, он не ушёл домой?
– Нет, сэр. Мне кажется, занятый совсем другими делами, сэр Уаткин упустил из виду, что констеблю больше не обязательно стоять на своём посту.
Я умиротворённо вздохнул. День заканчивался, лучше не придумаешь. При мысли о том, что констебль Оутс бродит под дождём подобно войскам мидийцев вместо того, чтобы лежать дома в уютной кровати, у меня стало тепло на душе.
– Какой удачный сегодня день, Дживз. Как ты там сочинил про жаворонков?
– Сэр?
– И ещё про улиток.
– Ах да, сэр. «Так каждый год и много лет весна приходит прытко, и поутру лежит роса - травы прекрасной страж:»
– Да, но куда подевались жаворонки, Дживз? Где улитки? Я точно помню, о жаворонках и улитках ты мне рассказывал.
– Я как раз собирался прочитать о жаворонках и улитках, сэр. «Там жаворонок на крыле, там - под листом улитка:»
– Совсем другое дело. А в чём суть?
– «И Господь Бог на небесах, и мир прекрасен наш».
– В самую точку, Дживз. Даже у меня лучше не получилось бы. И всё же, одна мысль меня гложет, Дживз. Я бы предпочёл, чтобы ты сообщил мне секретные факты насчёт Эйлали.
– Боюсь, сэр:
– Я никому не скажу. Ты ведь меня знаешь: я - могила.
– Правила «Юниоров Ганимеда» чрезвычайно строги, сэр.
– Помню. Но ты мог бы хоть немного пойти мне навстречу.
– Прошу прощенья, сэр:
Я принял великое решение.
– Дживз, - сказал я, - выложи мне всё как на духу, и я отправлюсь в твоё дурацкое кругосветное путешествие.
Он заколебался.
– Строго конфиденциально, сэр:
– Само собой.
– Мистер Споуд - конструктор нижнего дамского белья, сэр. Он необычайно талантлив и тайно работает в этом направлении много лет. Мистер Споуд основатель и владелец широко известной фирмы на Бонд-стрит, известной как «Eulalie Soeurs».
– Не может быть! Ты не шутишь?
– Нет, сэр.
– Великий боже, Дживз! Неудивительно, он до смерти боится, как бы об этом не пронюхали.
– Вот именно, сэр.
Я задумался.
– Что ж, я ни о чём не жалею, Дживз. Честно признаться, я бы всю ночь проворочался, если б ничего не узнал. Может, круиз окажется не таким мерзопакостным, как я предполагал.
– Многие джентльмены находят его весьма привлекательным, сэр.
– Правда?
– Да, сэр. Новые лица.
– Что верно, то верно. Об этом я как-то не подумал. Лица действительно будут новыми, что? Тысячи и тысячи лиц, и среди них ни одного лица Стефи.
– Совершенно справедливо, сэр.
– Ладно, завтра же отправляйся за билетами.
– Билеты давно куплены, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Дверь закрылась. Я выключил свет. Некоторое время я лежал, слушая мерный топот ног констебля Оутса и размышляя о Гусике, Медлин Бассет, Стефи и старине Свинке Пинкере, жизнь которых должна была сейчас пойти как по маслу. Мне вспомнился и дядя Том, который, заполучив свою корову, наверняка раскошелится и выпишет тёте Делии чек с несколькими нулями для её «Будуара Миледи». Дживз как всегда смотрел в корень. Улитка была на крыле, жаворонок под листом, вернее, наоборот, - и Господь Бог был на небесах, и наш мир был прекрасен.