Кодекс чести Вустеров
Шрифт:
– Всё верно, Дживз. Именно так он и сказал. И хотя мы отвергли его идею, я считаю, мыслил он вполне здраво. Все практичные деятели предпочитают действовать быстро и без затей. Констебль Оутс стоит на часах под моим окном. Связанные узлами простыни у меня имеются, и привязать их к ножке кровати или ещё куда-нибудь, раз плюнуть. Если б ты одолжил у садовника лопату и:
– Боюсь, сэр:
– Перестань, Дживз. Сейчас не время для nolle prosequi. Знаю, тебе спокойно не живётся без сложностей, но должен же ты понять, никакие сногсшибательные планы нам сейчас не помогут. Настал час, когда в ход должны пойти лопаты. Подойдёшь к Оутсу, заведёшь с ним разговор, а лопату спрячешь за спиной и будешь ждать психологического момента:
– Прошу прощения, сэр. Сюда кто-то идёт.
– Обмозгуй, что я сказал. А кто там?
– Сэр Уаткин Бассет и миссис Траверс, сэр. Мне кажется, они собираются вас навестить.
– Так и знал, что в покое меня здесь не оставят. Ладно, бог с ними. Мы, Вустеры, принимаем в любое время дня и ночи.
Однако, когда примерно через полминуты дверь открылась, в комнату вошла только тётя Делия. Ни слова не говоря, моя ближайшая и дражайшая подошла к полюбившемуся ей креслу и тут же в него плюхнулась. Она была мрачнее тучи, и у меня исчезла всякая надежда, что мне принесли сообщение, будто папаша Бассет одумался и в конце концов решил меня не арестовывать. И тем не менее, разрази меня гром, именно это сообщение тётушка мне и принесла.
– Итак, Берти, - произнесла она, намолчавшись вдоволь, - можешь готовиться к отъезду.
– Что?
– Он отменил своё решение.
– Отменил?
– Да. Тебе не предъявят обвинения.
– Ты имеешь в виду, мне не придётся сидеть в кутузке?
– Да.
Мой дух возликовал до такой степени, что прошло некоторое время, прежде чем я понял, моя плоть и кровь не обращает ни малейшего внимания на танец дикарей в моём исполнении.
– Ты словно не рада.
– Ну, что ты. Очень рада.
– В таком случае ты тщательно это скрываешь, - холодно заметил я.
– Мне казалось, узнав о том, что племянника, можно сказать, вытащили из петли, ты будешь прыгать до потолка.
Из её груди вырвался глубокий вздох.
– Видишь ли, Берти, не всё так просто. Дело в том, что старый козёл поставил мне условие.
– Какое?
– Он требует Анатоля.
Хотите верьте, хотите нет, глаза у меня полезли на лоб.
– Требует Анатоля?
– Да. Такова цена твоей свободы. Он согласился не выдвигать обвинения, если я уступлю ему Анатоля. Шантажист поганый!
Черты её лица страдальчески исказились. Совсем недавно она до небес возносила достоинства шантажа и одобряла его на все сто, но чтобы получать от шантажа истинное удовольствие, надо, если вы меня понимаете, крепко держать его за хвост. Как только он поворачивается к вам мордой, дело ваше дрянь, и вы начинаете мучаться совсем как тётя Делия.
По правде говоря, я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Время от времени, на протяжении всего повествования, я частенько упоминал о том, какие чувства бушуют в моей груди при упоминании об Анатоле, непревзойдённом, иначе не скажешь, артисте кухни, и, надеюсь, вы не забыли, как я был шокирован, когда тётя Делия сообщила мне о попытках сэра Уаткина Бассета, гостившего в Бринкли-корте, переманить его к себе.
Само собой, тем, кто не пробовал волшебных жареных и тушёных блюд Анатоля, трудно понять тех, кто их пробовал. Могу лишь сказать, что отведав всего лишь раз любой из его шедевров, вы решите. жизнь скучна и не имеет никакого смысла, если у вас нет возможности каждый день зарываться по уши в пищу, тающую во рту. Мысль о том, что тётя Делия готова принести в жертву это седьмое чудо света только для того, чтобы её племянник не увидел неба в клеточку, потрясла меня до глубины души. Можете мне поверить, я был тронут, дальше некуда.
Точно не помню, но когда я посмотрел на неё, кажется, на глаза мои навернулись слёзы. Она напомнила мне Сиднея Картона.
– Ради меня ты готова расстаться с Анатолем?
– выдохнул я.
– Естественно.
– Естественно, прах побери, нет! Слышать об этом не хочу.
– Не можешь же ты сесть в тюрьму.
– Не только могу, но как пить дать сяду, если великий маэстро останется на своём посту. Не вздумай уступить старикашке Бассету. Даже не мечтай.
– Берти! Ты не шутишь?
– Какие могут быть шутки? Подумаешь, тридцать суток. Мелочи жизни. Да я отсижу их, стоя на голове. Бассету хочется меня упечь? Ну и пусть. Зато потом, - добавил я уже другим голосом, - когда мои мытарства закончатся, и я стану свободным человеком, попроси Анатоля развернуться. После месяца на хлебе и воде, или чем там ещё кормят, у меня наверняка разыграется аппетит. В тот вечер, когда меня отпустят, я желаю получить обед, о котором будут складывать легенды.
– Ты его получишь.
– Детали можем обсудить прямо сейчас.
– Ты прав. Сейчас самое время. Начнём с икры? Или мускусной дыни?
– И того, и другого. А сразу после - ароматный суп.
– Суп или бульон?
– Бульон.
– Ты не забыл о Veloute aux fleurs de courgette?
– Само собой, нет. Но я предпочел бы Consomme aux Pommes d`Amour.
– Возможно, ты прав.
– Думаю, да. Я чувствую, так будет лучше.
– Знаешь, составляй меню сам. Не стану тебе мешать.
– Мудрое решение.
Я взял бумагу, карандаш, и примерно через десять минут объявил результаты своих трудов.
– Значит так, - сказал я.
– Учти, это не считая дополнений, если в тюремной камере меня осенит.
И я прочитал:
Le Diner
Икра Frais
Мускусная дыня
Consomme aux Pommes d`Amour
Sylphides a la creme d`Ecrevisses
Mignonnette de polet petit-Duc
Points d`asperges a la Mistinguette
Supreme de foie gras au champagne
Neige aux Perles des Alpes
Timbale de ris de veau Toulousaine
Salade d`endive et de celeri
Пудинг с изюмом