Кодекс чести Вустеров
Шрифт:
– А что его ждёт сегодня?
– В нашей деревне имеется небольшой, но вполне приличный полицейский участок, которым заведует констебль Оутс. Несомненно, Оутс сумеет найти в нём место мистеру Вустеру.
– Послушайте, неужели вы допустите, чтобы беднягу тащили ночью в полицейский участок? По крайней мере дайте ему нормально выспаться.
– Не возражаю. Мне вовсе не хочется проявлять бессмысленную жестокость. До завтрашнего дня вы можете остаться в своей комнате, мистер Вустер.
– И на том спасибо.
– Я запру двери:
– Само собой.
– И заберу с собой ключ:
– Нет проблем.
– А весь остаток ночи констебль Оутс будет стоять на страже под вашим окном.
– Сэр?
– Это удержит мистера Вустера, который склонен ронять вещи из окон, от опрометчивых шагов. Вы займёте свой пост не медля ни секунды, Оутс.
– Слушаюсь, сэр.
Сами понимаете, голос у констебля был мученическим, а самодовольное выражение, с которым он следил за ходом событий, будто ветром сдуло с его физиономии. Видимо, так же как тёте Делии, ему необходимо было украсть свои восемь часов. Он печально отдал честь и зашаркал на выход, выражая спиной отчаяние и явно задаваясь вопросом, стоит ли ломать стулья из-за шлемов, как бы дороги они ни были сердцу.
– А сейчас, миссис Траверс, если позволите, я хотел бы поговорить с вами наедине.
Они умотали, и я остался один.
Честно признаться, когда ключ повернулся в замочной скважине, я почувствовал себя несколько странно. С одной стороны мне было приятно, что меня никуда не уволокли, и я нахожусь в своей комнате, с другой - меня посадили под домашний арест, и я понятия не имел, как выкрутиться из создавшегося положения.
Само собой, я уже бывал в подобных переделках и слышал, как лязгает ключ в замке тюремной камеры на Бошер-стрит. Но тогда я мог утешить себя мыслью о том, что через несколько часов меня ждёт суровая отповедь судьи, а в крайнем случае (как и оказалось на самом деле) удар по моему карману. Мне не грозили, как грозили сейчас, тридцать суток тюрьмы, где мне вряд ли стали бы подавать по утрам чашечку чая.
Сознание собственной невиновности тоже мало мне помогло. Меня вовсе даже не утешал тот факт, что Стефани Бинг считала меня похожим на Сиднея Картона. По правде говоря, я не знал этого парня, но, насколько я понял, он из кожи лез вон, лишь бы услужить попавшим в беду девицам, а это делало его в моих глазах придурком каких мало. Сидней Картон и Бертрам Вустер - два сапога пара. Сидней - баран, и Бертрам недалеко от него ушёл.
Вспомнив, как испортилось настроение у констебля Оутса, когда до него дошло, ему предстоит не спать всю ночь, я выглянул в окно, питая слабую надежду, что он смоется, как только начальство перестанет наблюдать за ним бдительным оком. Не тут-то было. Сержант бодрствовал, шагая взад-вперёд по лужайке.
Я подошёл к умывальнику, взял кусок мыла и совсем было собрался запустить им в стража порядка, чтобы хоть немного отвести свою израненную душу, когда дверная ручка забренчала. Я сделал шаг к двери.
– Кто там?
– Это я, сэр. Дживз.
– А, Дживз. Привет.
– Мне кажется, дверь заперта, сэр.
– Поверь мне, Дживз, это тебе не кажется. Дверь заперта, и запер её сэр Уаткин Бассет. Кстати, ключ он прихватил с собой.
– Сэр?
– Меня замели.
– Вот как, сэр?
– Что ты сказал?
– Я сказал «Вот как, сэр?»
– Неужели? Да, именно так. Сейчас объясню, что случилось.
И я вкратце изложил суть дела. Слышимость сквозь дубовую дверь, как вы понимаете, была не из лучших, но я не сомневался, что в захватывающих дух местах Дживз уважительно цокает языком.
– Несчастный случай, сэр.
– Более чем несчастный. А у тебя какие новости, Дживз?
– Я попытался найти мистера Споуда, сэр, но безуспешно. Он вышел погулять. Надеюсь, его отсутствие будет недолгим.
– Ну, теперь Споуд нам ни к чему. События развивались так стремительно, что мы больше не нуждаемся в его услугах. А что ещё новенького?
– Я разговаривал с мисс Бинг, сэр.
– Знаешь, я тоже не отказался бы сказать ей пару слов. Что там у неё?
– Молодая леди находится в крайне подавленном настроении, сэр, из-за того, что сэр Уаткин запретил ей выходить замуж за преподобного мистера Пинкера.
– Боже великий, Дживз! Это ещё почему?
– Сэр Уаткин остался крайне недоволен той ролью, которую сыграл мистер Пинкер, невольно оказав помощь вору и способствовав его бегству.
– Почему ты говоришь «его»?
– Благоразумие прежде всего, сэр. У стен есть уши.
– Понял. Ловко у тебя получилось, Дживз.
– Благодарю вас, сэр.
Я задумался над последними известиями. Похоже, сегодня ночью разбитых сердец в Глостершире было хоть пруд пруди. Чудно, но в душе у меня защемило. Несмотря на то, что в данную передрягу я попал только благодаря Стефи, я хотел юной безумице только хорошего, и переживал, что для неё наступили тяжёлые времена.
– Значит, старикашка загробил и любовь Стефи, и любовь Гусика? Что-то он сегодня разбушевался, Дживз.
– Да, сэр.
– И угомонить его невозможно, по крайней мере мне ничего путного в голову не приходит. А тебе ничего путного в голову не приходит, Дживз?
– Нет, сэр.
– Возвращаясь к нашим баранам, надеюсь у тебя имеется какой-нибудь план, чтобы незамедлительно вытащить меня отсюда?
– Мой план ещё не полностью созрел, сэр. Я обдумываю одну идею.
– Обдумывай, Дживз, обдумывай. Не жалей мозгов.
– В настоящий момент ещё ничего не ясно, сэр.
– Должно быть, твоя идея требует тонкого расчёта?
– Да, сэр.
Я покачал головой. Глупо, конечно, потому что всё равно он меня не видел. Тем не менее головой я покачал.
– Опять ты за старое, Дживз. Сейчас не время быть вычурным. Нужно действовать прямо и просто, и чем скорее, тем лучше. Послушай, что я придумал. Ты не забыл, совсем недавно мы беседовали о констебле Доббсоне, который охранял все входы и выходы из сарая, куда заперли сэра Родерика Глоссопа? Помнишь, как папаша Стоукер собирался решить данную проблему?
– Если мне не изменяет память, сэр, мистер Стоукер порекомендовал применить по отношению к сержанту физическое насилие. «Врежьте ему по башке лопатой», - выражение, которое мистер Стоукер употребил в тот момент.