Кодекс Крови. Книга I
Шрифт:
Вот это правильно. Кланников у меня и так не хватает, чтобы они ещё занимались самоубийственным героизмом. Тактическое отступление для перегруппировки — самое верное решение. Тем более, мне будет легче защищать всех в одном месте. Есть у меня одна идея, надо только остальных в безопасное место отправить.
— Гаврила Петрович, чего же мы ждём? Время уходит! — встрял Подорожников, привлекая к себе внимание.
— Получаю оперативные сводки, — отозвался я, продолжая общаться с Пауком по кровной связи. — Через сколько здесь будут курсанты?
— Через десять минут. Они думают, что у них очередная учебная тревога.
Я повернулся к Подорожникову и задал, наверное, один из самых глупых вопросов в этой жизни:
— Борис Сергеевич, у вас какой уровень допуска к государственной тайне?
— Высший, естественно, — настороженно отозвался лекарь императорской семьи. — А при чём тут это?
— При том, что вы находитесь на ведомственной объекте засекреченного подразделения Министерства обороны, переданного прямым указом Императора Алексея Кречета в собственность роду Комариных. Всё, что вы здесь увидите и узнаете, не подлежит разглашению! — я сделал паузу, давая осмыслить информацию, — а сейчас попрошу дать вас клятву о неразглашении и нераспространении об увиденных и применённых здесь родовых умениях. Для ясности, эта клятва будет взаимна.
У Подорожникова брови медленно поползли вверх.
«Это что же вы такого можете продемонстрировать, если при защите принцессы выдали гибридную технику?» — так и читалось в его глазах. Можем, ещё и не такое можем.
Но Борис Сергеевич не был бы лекарем императорской семьи, если бы не умел держать язык за зубами.
Слова клятвы были произнесены, когда за нашими спинами раздался тихий рокот двигателей. На окраину Малых Трясинок выезжали парами кровники и курсанты в походной экипировке с уже знакомыми мне рюкзаками за плечами.
Каждая пара восседала на странном трёхколесном гибриде автомобиля и мотоцикла. Лёгкие и маневренные, они всё же не были бесшумными и имели небольшую грузоподъёмность.
Инструктора глушили моторы и короткими командами организовывали беспорядочную толпу в подобие строя. Вводные озвучивались на ходу: провести рекогносцировку, оборудовать стоянку с защитным укреплением, организовать гражданских и обеспечить их защиту. Каждый курсант получал свиток переноса, взламывал печать и исчезал.
Моего плеча едва дотронулись, но я уже знал кто это. За моей спиной стояла четвёрка ребят, отправившихся на помощь при прорыве. Все они с напряжёнными лицами сжимали в руках свитки, но не вскрывали.
— Это же не учебная тревога, — вглядываясь мне в глаза, констатировала Света. — Оставь нас, мы поможем.
— Не учебная, — подтвердил я, решив быть честным, чтобы они не начали геройствовать самовольно. — На нас идёт войной неучтённый маг смерти. Вы отправляетесь на Валаам, чтобы вас случайно не зацепило.
Мне показалось, или даже Медведев вздрогнул.
Света же только воинственно вздёрнула подбородок. Я покачал головой. Есть время для геройств, а есть для подчинения. Пришлось склониться к самому уху девушки и нежно прошипеть:
— Не вздумай. Только не сейчас. Если ты останешься, то и я, и твой отец будем думать больше о твоей безопасности, а не о том, как победить. Не связывай нам руки, прошу.
Я безбожно хитрил. Жаркий шёпот, давление на ответственность, упоминание отца и просьба сделали своё дело. Плечи Светланы опустились, выдавая смирение. Я взял её ладони в свои, чуть сжал в жесте поддержки, и уж точно не ожидал, что девушка порывисто и жёстко поцелует меня в губы. Отстранившись, она зло прошипела:
— Только попробуй здесь умереть, с того света достану! Ты мне ещё должен! — пальцы её уже нащупали печать на свитке, когда она совсем другим голосом произнесла: — И передай отцу, что я его люблю!
Я кивнул, и девушка исчезла. Тильда и Подорожников встретили меня абсолютно нечитаемыми взглядами. С Тильдой-то я объяснюсь, а вот с Борисом Сергеевичем разрешать вопрос поцелуев с незнакомой девушкой на фоне ухаживаний за Светланой нужно было кардинально:
— Вам привет от дочери. Сказала, что к нашему возвращению организует на Валааме шашлык, и нам стоит поторопиться.
На выражение лица Подорожникова было любо-дорого взглянуть. Тот открывал и заковал рот, как выброшенная на берег рыба, но вскоре взял себя в руки.
— Ну, Светка, я тебе ещё припомню… пансионат мадам ДюПлесси… — он тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, — каковы наши действия?
— Возвращаемся в школу и будем защищаться! Есть у меня для этого гада парочка сюрпризов.
Как ни странно, но ситуация сложилась патовая. Маг не мог достать нас, забившихся как крысы в нору, а мы не могли отыскать его. Бить наобум смысла не было. Техники моих кровников не имели такой глубины, как у смертника. Поэтому последние полчаса мы скорее создавали видимость ответных действий, чем сопротивлялись.
И это ещё надо было отдать должное всем моим людям. Если бы не их молитвы Комаро, купол бы столько не продержался. На голой силе и филигранном управлении силой заклинание держалось первый час. А этот грёбаный маг смерти всё никак не обессиливал.
К началу второго я связался с Жуком, который присматривал за гражданскими и курсантами. Кратко обрисовав ситуацию, попросил устроить молебен или что-то подобное в честь Комаро. И уже спустя пятнадцать минут наблюдал, как поток молитв пополняет установленный в подвале накопитель.
— Ты что тут устроил? — услышал я голос Комаро ещё пять минут спустя.
— Убивать нас пришли, — констатировал очевидное, — маг смерти. Пятёрка или шестёрка по уровню силы, да ещё и на макрах. Уже второй час лупит без остановки.
— ***, — Боги тоже, оказывается, умеют цветасто выражаться. — Черпай из накопителя, сколько можешь, а потом хмаревцев подключай. Я всё передам тебе. И ты смотри… — он запнулся, — не загнись тут. Я что-нибудь придумаю.
Голос исчез, а я продолжал держать купол, что при нынешнем уровне магии и наличии сдерживающих печатей было равносильно подвигу.