Кодекс Охотника. Книга XXI
Шрифт:
Пушкин не мог точно сказать, сколько он прошел сражений, и сколько на его памяти было закрыто Разломов, в которых он принимал участие. А если однажды придется пересмотреть фотографии всех, кого он убил, то… Это займет больше времени, чем может показаться на первый взгляд, даже если смотреть беглым взглядом. Но то, что он увидел там… Это сложно было описать словами, и опытный воин такого раньше не встречал. Никогда, и от этого он даже задержал дыхание, и забыл, как моргать.
Серых было столько, что казалось — вся земля устлана ими. И далеко не все были обычными.
Галактионов там тоже был, и хотя, по логике, у него не было шансов, но он был целый, и судя по улыбке, вроде здоровый. Стоит себе на плече у здоровенного снеговика, которые имеет формы, словно сбежал из злой сказки психически больного человека со всем списком шизофренических расстройств.
Галактионов, кажется, улыбался. А его снеговик без остановки пожирал ледяными сосульками, которые были у него вместо зубов, Серых. Как легко он передвигается, словно скользит, и тут же хватает своими лапами из льда здоровенного серого жука, и начинает жрать его, как пирог.
Дышать… Он забыл дышать… осознал мужчина, и шумно выдохнул. Зря… Так ему показалось на тот момент. Ведь стоило ему это сделать, как случилось нечто странное. Галактионов в тот же миг развернулся, и казалось, посмотрел ему прямо в глаза. Но это ведь нереально… У него точно не может быть столько сил, чтобы так усилить свое зрение. Однако парень улыбнулся, и прислонил палец к губам, показывая знак тишины.
Пушкин серьезно ему кивнул. А затем увидел, как Александр хлопнул ладонью по голове снеговика, отчего тот вздрогнул, такой силы был удар. Это послужило сигналом к атаке. Из земли стали вырываться ледяные сосульки, насаживая на себя Серых.
Удивительно, подумал Пушкин. Вот они — древние секреты Рода Галактионовых! Теперь понятно, почему парень так настойчиво ищет свое наследие. Явно не все склады и арсеналы смогли вычистить захватчики. Давно он не видел таких удивительных порождений больной фантазии. С тех времен, как Галактионовы пали…
Атака снеговика была эпической, и убила многих, но это был не конец, хотя казалось, куда еще лучше? Эти самые сосульки стали вдруг двигаться, и быстро… До такой степени, что Серые теперь оказались в бесконечной мясорубке.
Пушкин старался ничего не пропустить, и все запомнить. Вот только Александр был другого мнения. Он еще раз посмотрел на него, а затем поднял правую руку, и щелкнул пальцами.
Обычный щелчок, от которого пошла волна энергии, и… Все! Буря стала возвращаться назад, и заполонила собой всё вокруг, что удалось ненадолго «отвоевать» у нее Пушкину.
Снова кругом белая мгла… Но Александр Сергеевич не спешил уходить. Ему хотелось понять, что он сегодня вообще увидел.
Значит, звук… Теперь понятно, почему Пушкин считается одним из сильнейших, и почему любит работать в одиночку. Также я знаю уже, почему так мало есть видео с его участием, где он сражается.
Всегда смотрел и понимал — мощи у него много, но ничего особенного не видел. А оно вот что оказывается… Звук… И эта его способность хранится в строжайшейтайне. Иначе Империю станут бояться
Встречал я в жизни таких магов, которые работали со звуком. Магадарий Тардаскопий, был одним из сильнейших! Однажды он приказал вражеской армии умереть, и они все его послушались. Но это был величайший уровень для этого Дара и магической школы… Куда проще взорвать мозги своим голосом или материализовать звук, переведя его в материю.
Та волна была интересной, и если он был бы сильнее меня, мог и ранить. Но, увы… А может он понимал это, и потому не добавил больше своей мощи.
— Не спать! Я нахрена тебя призвал?! Уничтожить его!!! — заорал я на Изувера, который сейчас жрал червя. — Давай заколбасим вон ту мелкую Жуть!
Тут реально на подлете мелкая Жуть, не такая большая, которую я уничтожил раньше, но тоже опасная. Кажется, Серые начинают бросать, как говорится, свои последние резервы, а Изувер их тут жрет.
Мой приказ был для него законом, и он поспешил его выполнить.
— УУУУААААААААААААААА… — заорала эта пустая пасть на Жуть, и из нее вылетели тысячи сосулек.
Вначале они ничего не могли ей сделать. Но на втором залпе уже пробили оболочку у твари, и Жуть умерла.
Интересно, а как там дела у Бордена? Может, встречу его… Если тот еще не умер. Не знаю, почему я вспомнил про него. Ведь мне нужно думать о том, что Изувер скоро закончится. У меня не хватает ещё энергии, чтобы призвать его на весь день. Кстати, может показаться, что такой «питомец» невероятно силен, и может победить целую армию. И наверное, это так… Но только в том случае, если воздух будет магически токсичен, как в случае с бурей, чтобы он питался от неё, и вокруг должно быть полно снега. В пустыне же он сразу умрет, как только там появится, и станет мокрым пятном. Но для пустыни у меня есть Пустынный Изувер. Жаль, морских не существует, и небесных. С другой стороны, существуют земляне, но они настолько слабые и добрые, что мы их даже не убиваем.
Может и те были бы добрыми… Ладно, не о том думаю.
— Ш-ш-ш-ш-шандр… Ш-ш-ш-ш-ш-шобаки… — появился Шнырька на моем плече, и указал мне в ту сторону, откуда идет враг.
— Спасибо, что сказал, — погладил я мелкого. — Не думал, что он будет таким медленным.
Шнырька еще часа два назад показал мне, кто к нам идет, и я был к этому готов. Реально готов, но суровая правда оказалась страшнее, чем я мог предугадать.
Серый Исполин… Это строение, которое сделано из живых материалов, но на Жуть совсем не похоже.
Исполин был крепче раз в пять, и не было внутри него живых существ. По крайней мере, в таком маленьком, а что было, так это много оружия и материнское ядро, которое и питало всю эту махину. Говоря, махину, я не преувеличиваю. Его размер примерно, как небольшой замок, и он умеет расти. Это что? Они уже успели вырастить его здесь. Кто бы мог подумать? Точно не я. Трудность производства этой твари состоит в том, что его не перетащить из другого Мира, а растить нужно именно здесь, чтобы он привыкал к магическому фона мира, в котором будет жить, и которым будет питаться.