Кодекс скверны. Предтеча
Шрифт:
Осквернённые, безусловно, опытные охотники и по законам Легиона каждый боец, даже из ординариев, обязан провести четыре года, охотясь за самыми опасными тварями окрестностей. Но вряд ли кто-то из них хоть раз имел дело с подобной дичью.
Пятый что-то выкрикнул бойцам.
Богомол повернул голову в сторону чемпиона и снова издал омерзительный рокот, напоминающий скрежет лезвия о точильный камень. Он ненадолго замер, оценивая добычу, и ловко перебирая передними конечностями, двинулся прямо на команду короля.
Остальные попятились, явно не спеша
Пятый, похоже, руководствовался иными принципами. То ли горячая кровь, то ли желание показать себя, то ли вообще дремучая глупость. Разве разберёшь, что в головах у этих выродков? Он издал боевой клич и бросился навстречу голодной твари, на фоне которой казался щуплым мальчишкой с игрушечным топориком.
Острой конечностью богомол рассёк воздух прямо над чемпионом. Не пригнись тот вовремя, вмиг лишился бы головы.
– Куда ты лезешь, идиот! – процедил сквозь зубы Юстиниан.
Корнут покосился на короля. Тот заметно нервничал. Ещё бы! Кому охота продуть целое состояние?
Секира Пятого с глухим чавканьем вонзилась в правую лапу существа. Бледная кровь брызнула из рубленой раны. Богомол яростно затрещал, закружился волчком в попытках достать наглеца, но чемпион ловко уворачивался от ударов, вздымающих песок арены на добрые полметра.
Пара бойцов из отряда подкралась к богомолу с двух сторон. Ещё один обошёл тварь сзади, подловил удачный момент и в несколько прыжков вскарабкался на тощую спину, цепляясь за выступающие шипы позвонков.
Богомол взбрыкнул, пытаясь сбросить с себя наглеца. Тот ловко вонзил меч в толстую шкуру и, держась за него как за рычаг, выхватил из голенища сапога кинжал.
Удар за ударом выбивали из тела твари блеклую жижу. Богомол заверещал, подпрыгнул, замолотил лапами по воздуху. Ловкач всё же не удержался и рухнул в песок.
Двое других продолжали рубить мечами задние лапы, как дровосеки ствол векового дуба. Под таким напором богомол наконец осел и вонзил острые конечности в землю.
– Недурно! – похвалил Брутус. – Слаженно работают. Я уже начинаю всерьёз беспокоиться за свои деньги.
Юстиниан снисходительно улыбнулся, довольный лестью магистра. Публика одобрительно ревела. Зрелище однозначно пришлось им по душе. Туннельными псами и воронами давно никого не удивить, их и за воротами столицы хоть отбавляй.
Корнут с презрением смотрел на бурлящую толпу: хлеба и зрелищ. Кажется, так говорили древние? Отвлёкшись, он и не заметил, как отряд Айшала воспользовался удачным моментом и напал на противника с тыла.
Прикрываясь щитами, бойцы в синем отступали. Пятый, оставив недобитого богомола, бросился на подмогу. Учуяв послабление, тот подтянулся вперёд, волоча искалеченные конечности, и широким мазком, как художник кистью, рассёк на части двоих, что потеряли бдительность в схватке друг с другом.
Толпа ахнула.
Чемпион Южного Мыса устремился к Пятому, видимо, решив, что более подходящего момента может и не подвернуться. На его пути встал один из синих, стараясь выиграть время для своего командира. С тварью нужно было покончить немедля.
Пожиратель яростно взревел, видя, что упускает вражеского чемпиона. Пятый выкрикнул что-то ободрительное соратнику и кинулся к богомолу. Его секира вспыхнула красным. Одним ударом он отсёк уцелевшую конечность и тварь, потеряв равновесие, завалилась на бок. Второй удар обрушился на голову и та с хрустом раскололась на части, белёсые мозги вывалились прямо на сапоги чемпиона.
Боец, осмелившийся встать на пути Пожирателя, едва успевал прикрываться от ударов. Вскоре то, что осталось от разбитого щита, было отброшено. Парировал он недолго, скорее от отчаяния, чем в надежде, что уцелеет после схватки.
Пожиратель выбил меч из рук противника и неожиданно отбросил свой в песок. Откинув забрало, он схватил поверженного за грудки и оскалился.
Корнут внимательно разглядывал осквернённого. Чемпион Южного Мыса мало чем походил на человека. Бугристая кожа, бледно-синяя, как у утопленника; немигающие, без зрачков глаза; огромный рот с острыми, как иглы, зубами. Такое и во сне не привидится. Он представил подобную образину, стоящую на страже за дверью кабинета и вздрогнул. Хорошо, что такие уроды встречаются не слишком часто. Обычно, они нежизнеспособны и погибают если не в утробе матери, то вскоре после рождения.
На лице бойца в синем промелькнул ужас. Пожиратель оскалился ещё шире и вгрызся в неприкрытое горло жертвы, вырывая куски плоти вместе с мышцами на глазах у ошарашенной публики. Кровь несчастного пузырилась на подбородке, стекала на броню, окрашивая в бурый. Выродок жадно заглатывал куски вместе с горячей кровью, пока не добрался до позвонков.
Корнут не выдержал и отвернулся. На такое он точно не подписывался. Одно дело – благородное сражение на мечах, другое – богомерзкое пиршество, устроенное ублюдком на потеху зрителям.
– Зачем он это делает? – с отвращением спросил Юстиниан.
– Набирается сил, – пояснил мэр обыденным тоном. – На то он и Пожиратель.
Толпа бушевала в экстазе. Когда ещё увидишь, как один осквернённый поедает другого. Может для Мыса это и привычное явление, но на Арене Регнума такого ещё не случалось.
– Похоже, Брутус, ваш чемпион решил дождаться, пока остальные перебьют друг друга, – Юстиниан снова поднял палец вверх и очертил им дугу, указав на ворота за спиной команды Легиона. – На дух не переношу нечестные сражения.
Сигнальный рог вновь загудел. На арену, с воем, чем-то схожим с гортанным хохотом, длинными прыжками вырвались гиены.
Корнуту приходилось видеть подобных в один из визитов в Южный Мыс. Хищники около полутора метра в холке, охотились в основном стаями.
Запах крови, витающий на арене, сводил с ума голодных животных. Они хлестали свои бока длинными хвостами, нетерпеливо переминались на массивных лапах и не сводили голодных глаз с жалкой кучки двуногих, так удачно попавшихся прямо к обеду.