Кодекс

Престон Дуглас

— Постараюсь изо всех сил.

Том завернулся в москитную сетку, устроился на куче утвари и попытался уснуть. Дождь наконец утих, но он промок до самых костей. Весь лес был наполнен звуком падающих капель, и под их аккомпанемент раздавались крики, визг и рык невидимых зверей. Иногда казалось, что это вопят люди. А может быть, так оно и было и они слышали жалобы заблудших душ, о которых говорил дон Альфонсо.

Том думал о брате Верноне, может быть, больном, может быть, даже умирающем. Вспомнил его мальчиком — с дружелюбным, полным надежд, но постоянно потерянным выражением лица. И в конце концов окунулся в тревожные сновидения.

Труп они нашли на следующее утро. Он плыл по воде, и на его горбу пестрели красные и белые полоски. Чори подвел лодку к утопленнику, и все увидели, что горб — это не горб, а надувшаяся от выделявшихся газов разложения рубашка. Как только каноэ приблизилось, в воздух взлетели сердитые мухи. Чори осторожно поставил суденышко бортом к трупу. Вокруг тела плавало не меньше дюжины дохлых пираний. Рыбы разинули рты, их выпученные глаза затянулись пленкой. Снова начал моросить дождь.

У трупа были черные короткие волосы. Слава Богу, это не Вернон. Дон Альфонсо что-то приказал Чори. Молодой индеец ткнул мертвеца шестом, и из намокшей рубашки с бульканьем вышел зловонный газ. Затем он подвел шест под труп, нашел точку опоры и перевернул тело. В воздух с гудением взмыли тучи мух, в воде блеснуло серебро — это кинулись врассыпную кормившиеся трупом испуганные рыбы. Том застыл от ужаса — теперь мертвец плавал лицом вверх, только вряд ли кто-нибудь осмелился бы назвать его маску лицом. Пираньи выели до костей и лицо, и грудь, и живот. От носа остался один огрызок, губы и язык исчезли, на месте рта образовалась дыра. В глазнице застрял пескарик и изо всех сил старался вырваться на свободу. Вонь разложения хлестнула, словно мокрая тряпка. Вода снова вспенилась — рыбы принялись за нетронутую сторону, и на поверхность вспыли клочки растерзанной рубашки.

— Один из ребят из Пуэрто-Лемпира, — определил дон Аль-фонсо. — Умер от укуса ядовитой змеи. И его бросили здесь.

— Откуда вы знаете, что он погиб от укуса змеи? — поинтересовался Том.

— Видите дохлых пираний? Эти рыбы впились в его тело там, куда ужалила змея, и отравились. И если их сожрет какой-нибудь зверь, он тоже отравится.

Чори оттолкнул мертвеца, и они поплыли дальше.

— Нехорошее место для смерти. Надо отсюда выбираться до темноты. Очень бы не хотелось встретить во мраке дух этого покойника… и чтобы он расспрашивал у меня дорогу.

Том не ответил, он был потрясен видом покойника. И старался подавить чувство уныния. Вернон был крайне неосмотрительным и легко поддавался панике. Все это могло случиться и с ним.

— А вот почему они не повернули отсюда обратно, я вам сказать не могу. Наверное, в их каноэ сидел демон и нашептывал в уши всякое вранье.

Они медленно продвигались дальше. Болото казалось бесконечным. Лодка чертила килем по дну и частенько застревала, так что пассажирам надо было вылезать из нее и толкать. То и дело приходилось возвращаться и повторять мучительный маршрут. Внезапно дон Альфонсо насторожился. Чори перестал отталкиваться шестом, и индейцы прислушались. Теперь и Том услышал: где-то далеко звал на помощь обезумевший от ужаса человек.

Он вскочил на ноги и сложил ладони рупором:

— Вернон!

Наступила внезапная тишина.

— Вернон! Это я — Том!

Снова раздались отчаянные, нечеловеческие вопли.

— Это он! — бросил спутникам Бродбент. — Нам надо спешить.

Чори сильно оттолкнулся, и вскоре в болотных сумерках проступил неясный силуэт каноэ. На носу кричал и размахивал руками человек. Это оказался Вернон. Он был в истерике, но по крайней мере держался на ногах.

— Быстрее! — умолял Том.

Чори изо всех сил упирался шестом, и вскоре они подплыли к стоявшему суденышку. Том перетянул брата в свое каноэ, и тот упал в его объятия.

— Скажи, что я не умер! — кричал он.

— Ты не умер. Ты в порядке, — успокаивал его Том. — Мы нашли тебя.

Вернон разразился рыданиями, а Том сжимал его в объятиях, и у него возникло ощущение дежа-вю: как-то раз, когда брат возвращался из школы, за ним по улице погнались хулиганы. Прибежав домой, он, рыдая и дрожа щуплым телом, кинулся к Тому. Тогда Тому пришлось выйти из дома и, младшему, драться за своего старшего брата.

— Все в порядке, — повторял он. — Все в порядке. Мы с тобой. Ты в безопасности.

— Слава Богу! А то я уже решил, что конец!.. — Вернон прерывисто вздохнул.

Том помог ему сесть. Его поразила внешность брата. Шея и лицо распухли от укусов, из царапин сочилась кровь, одежда невыразимо грязная, волосы слиплись, на голове колтун. Худоба казалась сильнее обычного.

— Ты как. ничего? — спросил Том.

— Ничего, если не считать, что меня чуть не сожрали заживо. А так — жив, только очень испугался. — Вернон провел рукавом по почерневшему лицу, но не стер грязь, а только сильнее размазал. И снова захлебнулся рыданием.

Том внимательно посмотрел на брата: его больше беспокоил рассудок Вернона, а не физическое состояние. И решил: как только они возвратятся в лагерь, он отправит Вернона с Пинго в цивилизованный мир.

— Дон Альфонсо, — кивнул он индейцу, — поворачивайте назад…

— А как же Учитель? — перебил его Вернон.

— Учитель? — не понял брат.

— Он болен. Там, в лодке.

Том перегнулся через борт и заглянул в каноэ. На дне, под грудой сырых вещей, в насквозь промокшем спальном мешке лежал человек. Его лицо чудовищно распухло, седые волосы и борода спутались. Он был в полном сознании и молча мрачно смотрел на Тома.

— Кто это?

— Мой Учитель из ашрама.

— Какого черта он здесь делает?

— Мы с ним вместе.

— И что с ним такое?

— Лихорадка. А два дня назад перестал говорить.

Том взял аптечку и перелез в другое каноэ. Учитель следил за каждым его движением. Том потрогал его лоб — человек буквально горел. Пульс нитевидный, быстрый. Том выслушал его стетоскопом. В легких оказалось чисто, и сердце билось нормально, хотя слишком часто. Том ввел больному антибиотик широкого спектра и противомалярийный препарат. Без серьезных анализов больше он ничем помочь не мог.

— Что это за вид лихорадки? — спросил Вернон.

— Можно понять, только сделав анализ крови.

— Он умрет?

— Не имею представления. — Том перешел на испанский и повернулся к дону Альфонсо: — Вы способны определить, что у него такое?

Индеец перелез в их каноэ и склонился над больным. Похлопал по груди, заглянул в глаза, пощупал пульс, посмотрел на ладони и поднял голову.

— Да, я прекрасно знаю этот недуг.

— Как он называется?

— Смерть.

— Нет! — заволновался Вернон. — Не говорите так! Он не умрет?