Кофе готов, милорд
Шрифт:
– Да простит меня Мир за мой поступок. Та самая синька, которую прислал в подарок столичный целитель, когда ваша матушка… когда искали для нее лекарство.
Я удивленно посмотрела на слугу, принимая из рук конюха котелок. Одна рука опустилась в воду, другой активно брала хлеб с сыром, подносимый Феликсом. Есть и колдовать одновременно было непросто, но выбора нет.
– Надеюсь, и вы меня тоже простите.
– За что? – тщательно прожевывала я бутерброд, жалея, что нечем запить.
– Я украл его из покоев госпожи Элеоноры, –
– Если сейчас она спасет Ясеня, то к тебе вообще никаких претензий, – покачала головой я. Вода стремительно нагревалась, пуская маленькие пузырьки со дна котелка. Когда пузырьки превратились в небольшой бурлящий фонтан, в воду полетели синие цветочки, вынутые мужчиной из очередной коробочки. Я уже не трогала саму воду, переместив ладонь на внешнюю стенку импровизированной кастрюли и поддерживая температуру.
Посиневший отвар был аккуратно перелит в маленькую чашечку и быстро остужен в том же редком снегу, успевшем нападать за вечер. Как мы по каплям вливали его в бессознательного Ясеня – отдельная песня. Подросток отказывался приходить в себя и не мог пить самостоятельно, пришлось массировать ему горло и каждую секунду греть окоченевшие руки.
Я что-то лихорадочно шептала, молилась всем известным богам и ежеминутно вытирала испарину с мальчишечьего лица, с которого давно слетела иллюзия взрослого парня. Теперь на моих руках лежал тот угловатый подросток, каким я увидела его первый раз.
– Девочку тоже стоит напоить, – устало откинулся дворецкий. Я лишь кивнула, прочесывая рукой запутанные волнистые волосы своего помощника.
До утра спать было нельзя. Я усердно грела одеяла, в которые завернула обоих помощников, пытаясь не распыляться на всю телегу. Разбуженная и напоенная отваром Мира быстро уснула обратно, а я проверяла температуру успокоившегося Ясеня и поглощала провиант.
Через несколько часов в телеге раздался надрывный кашель и хриплый голос спросил:
– Давно не спишь?
– Часов пять, – через силу улыбнулась я. Слава богу, очнулся!
– М-м-м, понятно, – сказал юноша и положил мою ладонь к себе на лоб. – А чего не спишь?
– Да знаешь, – нервно схохмила, – не спалось что-то. Даже не знаю почему.
– Всё было так плохо? – безнадежно спросил он.
– Сейчас уже не важно. Главное, что ты еще с нами.
– Вы же не надеялись от меня отвязаться? Где я в небесных чертогах себе такую интересную работу-то найду, в самом деле.
– Да уж, интереснее не придумаешь, – еще одно одеяло, скрученное в валик, переместилось под голову раненого. – Пить хочешь?
– Больше всего на свете, – кивнул он.
Предусмотрительно отлитая кипяченая вода была проглочена в мгновение ока. Я предотвратила преждевременную попытку встать и снова начать командовать подлым приемом – надавила на плечи руками.
– Еще раз рыпнешься и получишь по мягкому месту, – строгости мне
Пытавшийся брыкаться подросток только вяло отмахнулся, мол, я тебе это припомню. Проснувшаяся служанка завозилась под одеялом и на меня уставились сонно-испуганные глаза.
– Есть хочешь? – шепотом спросила я.
Серые волосы взметнулись и маленькая головка активно закивала, выражая свою готовность к раннему завтраку. Я достала из мешка хлеб, сыр и ветчину, отрезая внушительные куски. Воды осталось совсем немного, так что скоро придется делать остановку и снова кипятить снег. Может, где-нибудь в лесу найдется ручей?
– Эй, я так-то тоже хочу! – возмутились на уровне коленей и я с сомнением покосилась на бутерброд.
– Тебе бы сейчас куриного бульончика, а не сухой паек.
– Мне бы сейчас нормальную хозяйку, которая понимает, что в телеге суп не сваришь, – копируя мои мечтательные интонации съерничал мелкий засранец.
– Вряд ли твои кишки способны воспринимать сейчас еду всухомятку. Придется тебе терпеть. Бутерброды – для здоровых.
– Лицемерка, – возмущенно выдохнул Ясень. – Сама на психи исходила, когда после травмы постным кормили. А ведь тебя хотя бы кормили!
– Да-да, вот такие мы все, дворяне, ужасные лицемеры и двуличные гады, – улыбалась я, откидывая брезент. – Если встанешь, привяжу к мешкам с зерном и буду вводить в туалет по часам.
Краешек неба светился розовым, предвещая новый день. И новые проблемы, судя по инею, покрывшему наш маленький отряд, продвигавшийся всю ночь. Дремлющая в коляске Берта, закутанная в зачарованное мною одеяло, обнимала Якима, притулившегося к ней сбоку. Правящие лошадьми Феликс и Анри больше напоминали сосульки, упрямо цепляющиеся за поводья. Как только ехали в темноте?
Что ж, время привала. Посмотрим, на что я еще способна как госпожа.
Глава 2
– Снимайте, Феликс. Все равно эти тряпки давно перестали походить на вашу форму. Наденьте теплое и не спорьте, вы же взрослый человек.
– Не могу! Не могу я при леди оголяться, – отчаянно выдохнул дворецкий, вцепившийся в остатки собственной ливреи.
– Ну простите, в телеге переодевается Берта. Можете, конечно, отойти за кустик, но будьте готовы попрощаться с оставшимися неотмороженными частями тела.
– Позвольте хоть за телегой укрыться, – взвыли мужчины, которых я старательно переодевала в заколдованные вещи, найденные в одном из мешков. Добротные, но старые тулупы и штаны, над которыми пришлось с толком пошаманить, отныне были способны долго греть владельцев и не остывать даже без тепла человеческого тела. Единственным минусом оставалось то, что переодеваться на морозе было холодно, поэтому я активно грела воздух вокруг нашей стоянки, щедро разбазаривая собственные силы. Всё, чтобы этим упрямцам было тепло переодеваться!