Когда был Ленин мумией
Шрифт:
— Это для нашего дела совершенно не имеет значения, — отмахнулся Ильич. — Кстати, они не все китайцы, только тот, которого зовут председатель Мао. Видимо, товарищ при жизни возглавлял колхоз. Второй коммунист — кореец и третий из Вьетнама. Представьте, все меня преотлично знают и даже цитировали наизусть кое-что из моих трудов…
— Мао! Это тот придурок, который отобрал у нас гоп-стопом Таманский? Слушай, Вовчик, постой тут, я ему пару ласковых скажу и вернусь.
— Ни в коем случае, товарищ Шайба! Вы сорвете все наши планы. Обещаю, у вас будет еще возможность задать китайскому товарищу самые острые
На этот раз ждать пришлось долго, так долго, что заскучавший Шайба даже забеспокоился, а не придушили ли монахи его делового партнера своими клобуками. С бесшумностью профессионала он подобрался туда, откуда его не было видно, но ему было все слышно.
— …и они пичкают этим варварским пантеоном широкие христианские массы, насильно внедряя своих кровавых божков, каждый из которых многократно и злостно нарушил все библейские заповеди. Но как бы ни выли в бессильной злобе их жрецы, пытаясь втравить тех, кто верен делу Христа, в свои сатанинские ритуалы…
Поняв, что Ильич конкретно в теме, Шайба успокоился и стал забавляться с финкой, быстро тыкая ею пол между растопыренными пальцами левой руки. Он был уверен, что напарник вот-вот выйдет — но прошло еще много времени, прежде чем тот показался в проеме: распаренный, красный, зато с видом победителя.
— Эти крепостники в рясах вовлекли меня в такую дискуссию, что пришлось на ходу менять лозунги, — пожаловался он, пока Шайба сверялся с картой в поисках следующей цели. — Думал отделаться воззванием «Церкви — единобожие!», но духовной сивухи им оказалось мало, затребовали материальных благ. Выдвинул призыв «Землю — христианам!» и пообещал ввести их представителей в грядущие советы. Ладно, нам бы только взять власть. А с богомольными советами уж разберемся… Кто следующий?
— Да уроды эти пластилиновые. Вовчик, может мне с тобой пойти?
Но Ленин отверг это предложение и с достоинством нырнул в очередной проем, из которого слышалось дикое фырканье и лошадиное ржание. И на этот раз его не было довольно долго. Настороженный Шайба трижды просовывал голову и обводил ободранные фигуры выразительным взглядом, и всякий раз слышал, как Ильич кардинально меняет тактику, пытаясь угадать чаяния слушателей. Первый лозунг, который он уловил, был «Каждый пластиноид должен научиться управлять государством!» — но его встретили гробовым молчанием. Во второй раз Ленин уже сулил «Каждому пластиноиду — пластическую операцию», — но и это не нашло отклика в сердцах присутствующих. В третий раз было выдвинуто «Из всех искусств для нас важнейшим является трупный реализм». Однако и тут ни один пластиноид даже не шелохнулся, так что явный козырь на поверку оказался джокером.
— Там бойцов с гулькин хрен — без них обойдемся, — в утешение сказал Шайба, когда Ильич наконец покинул помещение, обмахиваясь листком папируса с планом.
Но Ленин по-птичьи наклонил голову к плечу и объявил, что пластиноиды — с ними.
— Чего взамен хотят?
— Представьте, товарищ Шайба, решительно ничего. Оказалось, что им просто интересно подраться, так сказать, фасции ладоней почесать, — сказал Ленин, вспомнив лекцию Пирогова.
— А-а-а. Ну пусть чешут — главное, чтоб не об нас.
Теперь на очереди были чинчорро и чирибайя, и Шайба, не спрашивая, шагнул с Лениным в камеру, где встал с оратором плечом к плечу. Психологическая обработка аудитории продолжалась ровно две минуты. Первую занял Ленин, который в самых доходчивых выражениях объяснил, что каждый листок кокаинового куста полит трудовым потом индейцев и провозгласил два лозунга «Коку — чинчорро!» и «Отмену включенного счетчика — для всех чирибайя!».
Вторую минуту использовал Шайба, который в еще более доходчивых выражениях, понятых слушателями больше по интонациям, чем по смыслу, решительно снял оба лозунга как не соответствующих злобе дня и заменил их третьим, более актуальным: «Сидеть и говорить о мертвых — неотъемлемое право всех малых народов!».
Лишь к вечеру они вернулись в родную камеру: перевести дух и подбить итоги. А они были впечатляющими. Из всех подвергнувшихся агитации масс равнодушие к делу революции выказала только группа нетленных буддистов. Лозунг «Идеи буддизма-ленинизма — в жизнь!» не произвел на этих товарищей никакого воздействия: они сидели в своей нирване как в подполье и даже не приоткрыли глаз.
— Ща пощекочу их, сразу оживут! — с угрозой сказал Шайба, доставая финку, но Ильич заявил, что тут нужны другие методы и пообещал напустить на нетленных буддистов политически грамотных махатм.
— А нам с вами, товарищ Шайба, теперь предстоит самое трудное. Надо убедить возглавить нашу революционную армию Александра Македонского. А он товарищ с характером, так просто не подступиться. Важность же руководства Македонского боевыми частями красных мумий не подлежит сомнению — мало кто имеет в своем послужном списке столько побед. Но главное, что Александр Непобедимый, как называют его историки, без единого выстрела покорил Египет. Так что этот полководец отлично знает все слабости египтян!..
Бочка стояла на месте — гигантская, с разбухшими боками цвета мокрого песка, и ничто не выдавало, что она обитаема. Приблизившись к ней влотную, Ильич настойчиво постучался и звучно продекламировал на древнегреческом:
О благороднейший муж из мужей македонских! Хватит в меду возлежать, пузыри на поверхность пуская. Время настало восстать и, отринувши дрему, Смело возглавить спартаковцев смелых бойцов.Но, как и в прошлый раз, поверхность бочки осталась незамутненной и такой застывшей, словно внутри был не жидкий мед, а твердый янтарь. Однако Ленин упрямо продолжил:
Первою конной достоин командовать ты, полководец, В бой всех вести под знаменами красными, словно пурпур. Тридцать фаланг для тебя подготовил и сорок щитов семикожих Муж добронравный и верный Ульянов Владимир Ильич.И опять тишина. Может, там все-таки пусто? — усомнился Ленин. Ну не мог знаменитый воин не отозваться на столь настойчивый призыв.
— Че ты ему сказал? — спросил Шайба, неодобрительно взиравший на пафосное выступление напарника.