Когда цветут камни
Шрифт:
Здесь же кучились вооруженные карабинами и фаустпатронами большие группы чиновников имперской канцелярии и главного телеграфа. «Эти тоже будут сражаться с русскими насмерть, — подумал Зейдлиц. — Кажется, им не на что надеяться, кроме предстоящего сражения. Сдаться в плен им не позволят: только подними руки, и в ту же секунду твою спину прошьет дежурный пулемет. Есть такой приказ. В нем сказано: «Трупы расстрелянных дежурными пулеметами не убирать». Пусть все видят, что ждет тех, кто поднимет руки. Это страшно! Раньше было иначе. В течение всей войны действовал строгий приказ Гитлера: не оставлять на поле боя убитых, погибший любой ценой должен быть доставлен к месту погребения».
Но майор Зейдлиц предпочитал остаться в живых.
«Кого же послать вместо себя в Мекленбург? Едва ли это легкое дело — пробраться через
Задержавшись на несколько минут в подвале какого-то дома, Зейдлиц отвел Шульца в сторону:
— Слушай, я доверяю тебе великую тайну. Поклянись, что сохранишь.
— Клянусь.
— Фюрер уходит от нас. Он оставляет вместо себя доктора Геббельса и Бормана… Тебе, Шульц, поручаю передать новому президенту Деницу вот эту секретную директиву.
Зейдлиц вынул из потайного кармана твердый хрустящий пакет.
— Не смогу, — ответил Шульц.
— Почему?
— У меня личное поручение Геббельса.
— Тише… Какое?
— Вот, — из своего потайного кармана Шульц вынул секретный приказ за подписями Геббельса и Бормана.
— Ты заслужил это доверие… Иди в строй.
Зейдлиц подозвал к себе другого телохранителя.
— Мне лично Геббельс поручил сопровождать тебя, майор, до Александерплац, где ты должен спуститься в канализационную трубу. — Телохранитель протянул ему приготовленные по заданию Геббельса костюм трамвайного кондуктора и паспорт на имя жителя Потсдама.
Зейдлиц рассердился: «Ему поручено сопровождать меня до Александерплац. Дальше он не пойдет, опасно, там русские. Значит, этому хаму приказано бросить меня на растерзание русским, а сам он уцелеет? Не выйдет!»
Входя в развалины глубокого переулка, Зейдлиц, будто поскользнувшись, взмахнул рукой, и блеснувший в темноте нож вонзился в левый бок спутника.
— Не доверяешь? Получи еще…
Обыскав убитого с ног до головы, Зейдлиц отобрал у него около трех тысяч марок и связку золотых колец.
Затем изменив маршрут, он долго петлял по улицам, чтобы сбить с толку погоню.
К рассвету подземная водосборная труба вывела его в район затишья. Линия переднего края осталась позади. Пора было выбираться на поверхность. Зейдлиц двинулся к ближайшему люку, и вдруг его руки, ноги, голова оказались в какой-то сетке. Он хотел взмахнуть ножом, но сетка прижала локти к бокам, голову к коленкам.
Над люком послышалась русская речь:
— Товарищ капитан, еще один таймень попал.
— Ну, вытягивай.
— Тяжелый, подлец! Пожалуй, около центнера весом!
— Гляди, чтоб не вырвался.
— Куда он денется!
Зейдлиц, когда его вытащили и поставили на ноги, пробормотал:
— Я служащий трамвая. Гитлер капут, иду домой.
— Товарищ капитан, этот что-то бормочет.
Человек в капитанских погонах спросил на хорошем немецком языке:
— Кто такой? Отвечай, не ври.
— Я служащий трамвая, иду домой, — повторил Зейдлиц.
— Точнее!
— У меня есть документы.
— А еще что есть, кроме документов?
Зейдлиц промолчал.
— Туров, пока не снимай с него свой «ахан». Пусть одумается.
— Слушаюсь… Разрешите обыскать? У него карманы оттопырились, и вон, смотрите, выпирает под мышкой вроде ствол пистолета или ручки ножа.
— Обыскать, — приказал капитан.
Николай Туров обшарил Зейдлица с головы до ног.
— Ну, теперь могу развязать тебя. Извини, так полагается. Мы, разведчики, народ вежливый. Нож и пистолет придется отобрать. А эти кольца возьми обратно. Это не золото, а так, одно название. Посмотрел бы ты на наше сибирское золото, на червонное, понимаешь, даже в темноте блестит. Тогда не стал бы снимать с пальцев убитых эту желтую дешевку. Настоящее золото у нас в Сибири водится, в Сибири, понял?
Зейдлиц застонал.
— Не стони, мы тебя отпустим. Только обожди маленько. Вот капитан посмотрит твои документы, и пойдешь домой. Понял?
Туров подал капитану пакет, документы, пистолет, нож.
Внезапно вспомнив, что солдат вынул у него из воротника документ, удостоверяющий, что он является тайным агентом гестапо, Зейдлиц бросился бежать.
— Вот ты какая птаха!.. Придется задержать, — сказал Туров и не торопясь вскинул автомат.
— Отставить! Взять живым! — приказал капитан Лисицын.
— Слушаюсь, — ответил Туров.
Зейдлиц, обогнув дом, вбежал в узкий переулок, собираясь спрыгнуть в первый попавший люк, но тут его встретил все тот же конопатый солдат. Как он успел оказаться впереди, этого Зейдлиц не мог понять.
— Ну, куда ты бежишь? Опять в мою рыболовную снасть угодить хочешь?
Зейдлиц не успел сделать ни одного движения, как его оторвали от земли, он повис вниз головой, как змея, которую схватили за хвост и встряхнули.
— Не дрыгайся, — предостерег его Туров, — а то все потроха через голову вытряхну…
«Черт, а не человек!» Зейдлиц закрыл глаза. Он будто знал, что рядового разведчика Турова в полку действительно называли чертом.
— Стереги как следует, — предупредил Турова Лисицын. Он жадно читал бумаги из пакета. — Повезем его в штаб армии.
Вот что было в пакете:
«Мое политическое завещание
…2-я часть.
Перед своей смертью я исключаю из партии бывшего рейхсмаршала Геринга и лишаю его всех прав, которые были ему даны указом от 29 апреля 1941 года и в моей речи в рейхстаге 1 сентября 1939 года. На его место я назначаю адмирала Деница президентом рейха и главнокомандующим вооруженными силами.
Перед своей смертью я исключаю из партии и лишаю прав бывшего рейхсфюрера СС и министра внутренних дел Генриха Гиммлера. На его место я назначаю гаулейтера Карла Ханке рейхсфюрером СС и начальником германской полиции и гаулейтера Пауля Гизлера министром внутренних дел.
Помимо того, что Геринг и Гиммлер были неверны мне, они покрыли несмываемым позором нашу страну и нацию тем, что секретно и помимо моего желания вели переговоры с противником и пытались захватить власть в государстве.
Чтобы Германия имела правительство, состоящее из честных людей, которые будут продолжать войну всеми средствами, я, как лидер нации, назначаю членами нового кабинета следующих лиц:
1. Президент Дениц.
2. Канцлер Геббельс.
3. Министр партии Борман.
4. Министр иностранных дел Зейсс-Инкварт.
5. Министр внутренних дел гаулейтер Гизлер.
6. Военный министр Дениц.
7. Командующий сухопутными силами Шорнер.
8. Командующий военно-морским флотом Дениц.
9. Командующий военно-воздушным флотом Грейм.
10. Рейхсфюрер СС и начальник германской полиции гаулейтер Ханке.
11. Министр хозяйства Функ.
12. Министр сельского хозяйства Баке.
13. Министр юстиции Тирак.
14. Министр просвещения д-р Шил.
15. Министр пропаганды д-р Науман.
16. Министр финансов Шверин-Кросик.
17. Министр труда д-р Харфауер.
18. Министр вооружения Саур.
19. Руководитель германского рабочего фронта и член кабинета рейхсминистр Лей.
Хотя некоторые из них, например Мартин Борман и Геббельс, пришли ко мне вместе со своими женами, желая при любых условиях остаться в столице и умереть со мной, я, несмотря на это, прошу их подчиниться моей просьбе и в данном случае поставить интересы нации выше своих личных интересов.
Они настолько близки мне благодаря своей работе и верности, что, я надеюсь, после смерти мой дух останется среди них и всегда будет с ними.
Пусть они будут жестоки, но всегда справедливы.
Пусть никогда страх не руководит их действиями, и пусть для них честь нации станет превыше всего.
Пусть они, наконец, сознают, что для выполнения нашей задачи — создания национал-социалистического государства — потребуются столетия и что это обязывает каждого человека всегда ставить общие интересы выше своих личных.
Я призываю всех немцев, всех членов национал-социалистической партии, женщин и солдат вооруженных германских сил быть верными новому правительству и его президенту…
Берлин, 29 апреля 1945 г. 4.00