Когда гаснут звезды
Шрифт:
Но это было трудно. Наблюдать за Пакстоном на поле было сродни произведению искусства. Хотя… он уже не был так грациозен в движениях, как раньше. Забавно, прошло много лет с тех пор, как я видела его на футбольном поле, и все же замечала, что что-то не так. Не поймите меня неправильно, Пакстон все еще очень талантлив... но часть того блеска, который он привносил, словно сгорел.
– Я удивлена, что он вообще играет в этом году. Он такой старый, и после разрыва мениска все говорили, что он не вернется, - Джина откровенничает, когда садится рядом со мной с новой тарелкой.
– Он порвал
– Как уже говорила - я вообще не следила за его карьерой.
Фарра наклоняет голову в сторону.
– Это была самая громкая история в спорте в прошлом сезоне.
Я пожимаю плечами, пытаясь изобразить неведение.
– Вы, ребята, знаете, что я не большой любитель спорта. Думаю, что в последний раз включала ESPN, чтобы посмотреть, как Тим Тебоу бегает без рубашки по тренировочному лагерю.
– Боже, он был таким сексуальным. Довольно плотный, но такой сексуальный, - Фарра вздыхает.
– Ты футбольный сноб. Развивайся, открой для себя мир обнаженных фотографий Брайса Харпера для выпуска «Body Issue».
– Джина насмехается над нашей черноволосой коллегой.
– Эй, нагота есть нагота, и меня все это устраивает.
– Фарра прижимает свой бокал к моему, хотя я не участвую в этой нелепой дискуссии.
– Но в любом случае, да, порвал его на две части. Его, плачущего, пришлось увезти с поля. Единственный раз, когда фанаты видели его таким эмоциональным, это когда он забил тот тачдаун на следующий день после того, как его родители погибли в той аварии. Это было ужасно, но на следующий день он сыграл свою лучшую игру.
– Джина качает головой, в ее глазах печаль.
– Что?
– Шок парализует меня.
– Его родители погибли?
Фарра кивает.
– О, это было ужасно, я помню фотографии с похорон по ESPN. Они погибли на своей парусной лодке во время неожиданного шторма недалеко от их дома. Они умерли в субботу, и было так много предположений, будет ли Пакстон играть на следующий день... тем более что игра имела значение для плей-офф. Но он это сделал. В итоге забил три тачдауна. После игры отказался от интервью с прессой, но его видели стоящим на коленях и плачущим в конечной зоне, когда все ушли в раздевалку.
По моей коже пробегают мурашки. Как я могла не знать, что его родители умерли? Конечно, он никогда не позволял мне встречаться с ними, но я видела фотографии, слышала, как он иногда говорил о них. Черт, мы были связаны в течение двух лет, и я знала о его семье. Сразу же почувствовала себя ужасным человеком. Сглатывая комок желчи в горле, стараюсь сохранять нейтралитет.
– Как давно это было?
Джина обдумывает это, приложив палец к подбородку.
– Около пяти лет? Да, должно быть, так и было, потому что я смотрела игру с каким-то придурком из братства, который в итоге спросил, можем ли мы заняться сексом втроем той ночью.
Фарра хихикает.
– Ах, какая скромница. Тебе следовало бы взять его на вооружение. Три лучше, чем два.
– Спасибо, доктор Сексоголик.
– Джина закатывает глаза.
– Но да, с тех пор он никогда не был прежним. Люди говорят, что он стал лучшим спортсменом, но он как машина. В нем больше нет страсти.
Всю оставшуюся часть игры размышляю над тем, что сказала Джина.
Кто-то в офисе «Гепардов» спрашивает, не хотим ли мы спуститься на поле в конце игры, и девочки с радостным визгом соглашаются. Иду следом, все еще находясь в трансе из-за родителей Пакстона. Я должна была послать цветы или что-то в этом роде. Хотя бы открытку. Возможно, теперь мне нужно дать ему понять, как мне жаль.
Игра заканчивается победой хозяев, и мы наблюдаем за тем, как игроки обмениваются приветствиями и шлепают друг друга по задницам. Я замечаю Пакстона на другом конце поля, когда он снимает шлем и обнажает свои мокрые золотистые волосы. Как это возможно, что даже после более чем двухчасовой борьбы за победу он выглядит так, что его хочется съесть? Но теперь я рассматриваю его в другом свете. Знаю, каково это - потерять одного из самых близких тебе людей, как твой мир поворачивается вокруг своей оси, и ты уже никогда не будешь прежним. Каково это - потерять двух людей, особенно тех, кто привел тебя в этот мир?
Я собираюсь подойти, проявить к нему хоть какое-то дружелюбие после того, как была так холодна с ним.
За исключением того, что, когда нахожусь примерно в метре от него, к нему подходит репортер с диктофоном и блокнотом. Блондинка с большой грудью, в обтягивающем красном платье, которое выглядит так неуместно в этом заведении. Она хлопает ресницами и перебрасывает волосы через плечо.
И Пакстон улыбается ей в ответ, язык их тел кокетлив.
Говорят, что человек, которому ампутировали конечность, может чувствовать фантомную боль даже после исчезновения конечности.
Вот на что похоже наблюдение за тем, как Пакстон разговаривает с репортером, ее рука лежит на его руке. Это заставляет меня вернуться в одно из самых несчастных времен в моей жизни. Когда отчаяние и уныние были моими лучшими друзьями.
ГЛАВА 12
ДЕМИ
9 лет назад
Еще один субботний вечер, еще одна вечеринка в каком-то дерьмовом доме с дерьмовым пивом.
Мои подруги веселятся, знакомятся с новыми парнями или играют в игры с выпивкой. Они отрываются как обычные девушки на младших курсах. После недели, полной напряженных занятий и экзаменов, я должна делать то же самое.
Но не могу.
Потому что последние полтора часа я наблюдаю, как Пакстон трется о грудастую рыжеволосую девушку.
Ввыпиваю еще одну рюмку водки, которую кто-то наливает и оставляет на стойке, и это уже пятая по счету. Мои кости превратились в желе, мое сердце разбито на тысячу осколков, и я чувствую, что в любую секунду меня может стошнить от уныния.