Когда гаснут звезды
Шрифт:
— Сейчас время сбора урожая, — говорит Лидия, как будто это объясняет все, от ее растрепанных седеющих волос до босоножек, ее белых спортивных носков, простых и ярких на богатом ковре. Поскольку она не выглядит смущенной, возможно, так оно и есть. — Боюсь, мой муж будет занят до конца дня, да и ночью тоже. Мы часто выбираем наши белые гроздья после наступления темноты, чтобы поддерживать стабильный уровень сахара.
Ее племянница пропала, и она хочет поговорить об уровне сахара?
— У Кэмерон настоящие проблемы, — говорю я, чувствуя раздражение. —
Я готова к спору, но Лидия только серьезно кивает, а затем тянется к домашнему телефону.
— Дрю на одном из тракторов, — говорит она, повесив трубку, — но Дженис попытается с ним связаться.
Полагаю, Дженис — ассистентка в полосатом костюме.
Она указывает на мягкую и просторную зону отдыха перед камином.
— Конечно, мы очень беспокоимся о Кэмерон. Чем мы можем помочь?
Мы с Уиллом обмениваемся взглядами и садимся. Трудно получить представление о Лидии или об этом месте. Существует явная разница между тем, как она выглядит, и дворцом, в котором она живет, между ее первоначальной рассеянностью и ее спокойствием сейчас. Что это за история?
— Можете ли вы описать свои отношения с племянницей? — Уилл спрашивает ее, как только мы устраиваемся. — Вы бы сказали, что вы близки?
— Мы были намного ближе, когда она была маленькой. Наш сын Эштон на два года старше, так что они росли вместе, по крайней мере, на каникулах. Мы переехали сюда пять лет назад.
— До того, как Эмили и Трой переехали в Мендосино, — добавляю я.
— Верно. Идея состояла в том, чтобы чаще видеться, но это происходило не так часто, как нам хотелось бы. Мы сейчас так заняты, а Эштон большую часть года проводит на востоке.
Ее тон ровный, но язык тела изменился и стал жестким. У меня такое чувство, что она что-то скрывает.
— Когда вы видели Камерон в последний раз?
— В июле, я думаю, на день рождения Эмили.
— Как она выглядела тогда?
— Кэмерон? На самом деле, немного потерянной. Казалось, она через что-то проходит, но весь день был похож на крушение поезда.
Я изучаю Лидию, чувствуя, как на моем лбу выступают капельки пота. Теперь, когда я ближе к огню, это кажется еще более нелепым и подавляющим. Я откидываюсь назад, вытирая пот рукавом.
— Вы бы сказали, что у вас и вашего мужа есть что-то общее с Эмили и Троем?
Брови Лидии приподнимаются.
— Не совсем. Они сделали определенный выбор… — Она пропускает оставшуюся часть предложения мимо ушей.
— Выбор? — подсказывает Уилл.
— У Эмили была не совсем обычная жизнь, я знаю. Я стараюсь не судить.
— Но? — Я поощряю ее.
— Но мы никогда по-настоящему не понимали, почему она остается с Троем, честно говоря. Он не способен быть верным, даже когда они впервые встретились. Такой мужчина не меняется, а у Эмили должно быть гораздо больше, она должна выбирать кого угодно. В этом никогда не было никакого смысла.
Уилл ловит мой взгляд. Я так много говорила ему об измене Троя, но теперь, когда я знаю
— Что насчет Кэмерон? — спрашиваю я, переключая внимание. — Изменила ли ее, по вашему мнению, напряженность в браке ее родителей?
— Может быть, — задумчиво произносит Лидия. — Но, честно говоря, она уже некоторое время менялась. По крайней мере, мне так кажется.
— В каком смысле?
— Более чувствительная, я полагаю, и легко расстраивалась. К ней было труднее подобраться.
— Защищающаяся? — вбрасываю я.
— Может быть, это все. — Ее взгляд темнеет. — Когда она впервые пришла, я подумала, что это будет хорошо для всех них. Эмили давно хотела ребенка. И она всегда была так поглощена своей карьерой. Голливуд. — Лидия произносит это так, как будто она назвала вирус.
— Что потом?
— Я точно не знаю. В какой-то момент Кэмерон, казалось, закрылась и ушла в себя. Честно говоря, я беспокоилась о ней уже много лет. Не то чтобы было много места, чтобы сказать это Эмили.
Я подаюсь вперед, внезапно гораздо больше заинтересовавшись Лидией. Уилл, похоже, согласен.
— Как беспокоились? — настаивает он. — О чем именно?
— Я подумала, что она может пораниться или что-то в этом роде. Разве девочки ее возраста иногда так не делают, не режут себя или не ведут себя саморазрушительно?
— Вы когда-нибудь предлагали ей какую-нибудь помощь? — спрашиваю я.
— Я пыталась. В июле казалось, что она едва ли была там. Когда я спросила, она сказала, что с ней все в порядке, но позже мы узнали, что она только что узнала о ребенке. Ассистентка Троя, не меньше. Какой кошмар. — Ее взгляд колючий. — Полагаю, вы об этом знаете.
— Знаем, — говорит Уилл. — Как Камерон узнала об этом?
Рот Лидии на мгновение раздраженно сжимается.
— Его подруга позвонила домой, и она ответила на звонок. Можете себе представить?
Я не могу.
— Девушка Троя сказала Кэмерон, что она беременна? Это жестоко.
— Жестоко, но эффективно. — Лидия качает головой. — На самом деле это непростительно. Кэмерон, вероятно, была не в себе, но у нас был совершенно жесткий обед в честь дня рождения. Крабовый салат и шоколадный торт без муки. Эмили ничего не проговорила, ни единого признака того, что что-то было не так. Но это же Эмили, верно? — Она многозначительно вздыхает. — С тех пор мы с Дрю не разговаривали с Троем.
При звуке имени Дрю я возвращаюсь к реальности. Со всеми этими разговорами о Кэмерон я почти забыла, зачем мы пришли. Может быть, Уилл тоже, или, может быть, он просто ждал своего часа.
— Кэмерон исчезла двадцать первого, — говорит он. — Что происходило у вас с Дрю в ту ночь?
— Мы только начали собирать урожай пино, — объясняет Лидия. — Думаю, мы были на виноградниках до двух или трех.
Очевидно, она имеет в виду «двух или трёх ночи».
— Вместе?
— Верно. На сборе с августа по октябрь задействованы все. Никто не спит.