Когда гаснут звезды

Маклейн Пола

— И когда вы начали работать в ту ночь? — спрашиваю я.

— Сразу после наступления темноты. Около семи.

Мое сердце замирает от этих подробностей, не потому, что Лидия только что предоставила Дрю надежное и проверяемое алиби, а потому, что она кажется правдоподобной. Ни одна из этих вещей не соответствует тому, чего я хочу прямо сейчас, а это одна солидная зацепка.

* * *

В конце концов мы слышим шум в холле, и в библиотеку заходит Дрю. Он снимает пыльную соломенную ковбойскую шляпу и бросает ее на край стола, прежде чем пожать нам обоим руки. Шляпа намочила его редкие мышиного цвета волосы в глупо выглядящее кольцо, приглаживая их. Его лицо покраснело, а на переносице виднеются пятна ила. Он усердно

работал, а не играл в фермера, как я предполагала, и я чувствую больше обиды, чем облегчения. Я хочу, чтобы его вина была очевидной. Чтобы весь этот сценарий был очевидным обманом.

Уилл встает.

— Мистер Гаагу. Я шериф Флуд из округа Мендосино, а это специальный агент Анна Харт. Мы здесь из-за Кэмерон.

Дрю сидит без всяких церемоний. Дженис принесла чай со льдом на серебряном подносе с завитушками, и он тянется за стаканом, осушая его одним глотком.

— Ужасный бизнес, — говорит он, когда заканчивает, кубики звенят, как хрусталь. — А теперь и другая девушка тоже. В Петалуме. — Он хмурится.

— Ваша жена сказала нам, что вы собирали урожай в ночь исчезновения Кэмерон, — вмешиваюсь я. — Это правда?

— Да. Это наше самое оживленное время года. В противном случае мы бы делали больше, чтобы помочь.

— Вы часто общались с Эмили или Троем с той ночи?

— Вообще-то, нет. Я… — Он скрещивает руки на груди. — Я не знал, что сказать.

— На самом деле мы чувствуем себя немного неловко, — добавляет Лидия. — Напряженность и разногласия не должны иметь значения в такое время, как это. Семья должна держаться вместе.

Когда Дрю неловко кивает, я ловлю себя на том, что смотрю на него, на его влажные волосы и воротник на подкладке от пота. И на его руки тоже, которые большие и сильные. Разве он похож на человека, который может причинить боль пятнадцатилетней девочке? Или намного моложе? Мое чутье подсказывает, что он может это сделать, независимо от его алиби. Это просто чувство, может быть, совершенно необоснованное. Но это есть.

— Я бы хотел проверить вас обоих на детекторе лжи, — говорит Уилл. — Просто стандартная процедура.

— О? — Дрю выглядит удивленным. — Если это нужно. — Он бросает взгляд на Лидию. — Это может быть немного сложно запланировать прямо сейчас. У нас еще есть несколько недель до сбора урожая.

— У нас здесь нет недель, мистер Хейг. — Я пристально смотрю на него. — У вас должен быть персонал, который может помочь, если вам нужно отлучиться на несколько часов.

Я ожидаю, что он сразу же отступит, но он этого не делает. Его глаза голубые и непоколебимые. Эмили досталась вся красота в семье, но у Дрю есть кое-что еще. Даже в его фермерской одежде я вижу, что он привык владеть силой. Властью. И что ему редко бросают вызов.

— Если кто-то на моей территории работает, можете поспорить, я буду там. Это кодекс, которым мы здесь клянемся. Я надеюсь, вы понимаете.

— Ваша трудовая этика достойна уважения, — говорит Уилл, задерживаясь на этом слове. — Но сейчас у нас нет времени проявлять гибкость. Я жду вас завтра в своем офисе. — Он смотрит на Лидию. — Вас обоих. Как насчет одиннадцати утра?

Выражение лица Дрю становится резче. Он злится.

— Конечно, — говорит Лидия, не глядя в его сторону.

В дверях появляется Дженис, и Дрю наклоняется вперед, хватая свою шляпу. Когда он встает, то на мгновение вжимается в пространство моего тела, и я чувствую, как от него исходит потрескивание физической силы. Все кончено в мгновение ока, но у меня странное чувство, что это движение намеренное, что он хочет наклониться ко мне слишком близко… согнуться. Мои мышцы мгновенно прочитали его подтекст, напряглись и насторожились. Я не могу не думать об обвинении в изнасиловании, когда он учился на старшем курсе, и о том, что насилие в отношении женщин почти никогда не связано с сексом, а связано с доминированием. О сокрушении женской автономии с помощью полного контроля, движимого ненавистью.

Когда он уходит, Лидия провожает нас до двери.

— Мы смотрели новости из Петалумы. У

меня даже есть несколько друзей, которые работают волонтерами в поисковом центре Полли Клаас. Если для Кэмерон начать что-то подобное — вопрос денег, мы хотели бы внести свой вклад. Мы с Дрю уже обсуждали это.

Мы с Уиллом обмениваемся взглядами. Может быть, она чувствует вину или стыд за то, что не сделала больше сразу, или, может быть, это предложение — своего рода завуалированная попытка извиниться, расплатиться за то, что сделал ее муж, или за то, кто он такой. Некоторые жены сексуальных хищников — молчаливые соучастники, в то время как другие — очень немногие — открыто сотрудничают, служа своего рода сутенерами для удовлетворения аппетитов своих мужей. И еще есть те, кто ничего не знает и ничего не подозревает, даже когда насилие происходит под их собственной крышей, и не потому, что они невежественны или им не хватает проницательности. Многие преступники обладают сверхъестественной способностью показывать только то, что они хотят, чтобы другие видели. Существует определенный уровень двойственности — барьер между несогласованными частями их личности. Из нашего краткого визита нет никакого способа узнать, где Лидия находится в континууме.

— Хорошо, что вы предложили, — говорю я ей.

— Мы можем подробнее обсудить это завтра, — добавляет Уилл. — Спасибо, что уделили нам время.

— 31-

— Что, черт возьми, это было? — спрашивает Уилл, когда мы возвращаемся в машину.

— Будь я проклята, если знаю. Но он мне не нравится.

— Я не могу сказать, что и думать. У него вся эта история с Клинтом Иствудом среднего звена. Но тогда также возникает ощущение, что он побывал во многих залах заседаний, размахивая своим весом и подписывая большие чеки.

— И эта чушь о том, что никто на его территории не работает, если его там нет? Он настоящий?

Уилл пожимает плечами, заводя двигатель.

— В любом случае у него есть алиби.

К сожалению, я не могу спорить. Я бросаю еще один взгляд на дом, величественный непропорциональный парадный вход, где в профиль сидят две дирхаунды. Они не сдвинулись ни на дюйм с тех пор, как мы впервые прибыли, как будто их приклеили на место. Для такой операции, как эта, требуется много рук, чтобы все прошло гладко, но я никого вокруг не вижу. Может быть, все они уже вернулись на виноградники или в хозяйственные постройки, занятые давкой или чем-то еще, что происходит днем, но все равно это странная картина, похожая на огромный улей, идеально построенный и полный меда, но совершенно пустой от трутней.

— Я бы все равно не исключала Дрю из-за статьи о насилии, — говорю я. — Тогда он не ездил на тракторе.

— Хорошая мысль, — соглашается он, когда мы возвращаемся по длинной ухоженной подъездной дорожке. — Что ты о ней думаешь?

— Лидии? Я не знаю. Несколько вещей, которые она сказала о Кэмероне, показались мне довольно проницательными. Но если ей не все равно, почему она не связалась с Эмили и Троем с тех пор, как Кэмерон исчезла? Можно было бы подумать, что она расположилась лагерем в их гостиной, как это делают семьи друг для друга. Ничего из этого не подходит.

— Даже если это урожай, — многозначительно говорит он. — Им не нужны деньги.

— Вот именно. И если они злятся на Троя, почему бы не появиться и не дать отпор? Ты слышал, что Лидия сказала о том, что у Кэмерон изменился характер с тех пор, как она впервые приехала? Она волновалась, ладно. Но зачем держать это при себе?

Уилл ворчит в знак согласия, когда мы выезжаем на главную дорогу, где виноградники тянутся длинными рядами, все дальше и дальше в симметричном красно-золотом свете. Нити цветной мишуры мерцают на проводах над виноградными лозами, чтобы отпугивать птиц, но сами по себе они прекрасны. Вот почему туристы приезжают в страну вина не только для того, чтобы опьянеть от крошечных порций Каберне Совиньон, но и для того, чтобы оказаться внутри этого мира, где каждая поверхность отражает солнце.