Когда город спит
Шрифт:
С тем большей энергией, настойчивостью, хитростью стремился «Д-35» пролезть в любую брешь этой стены. Настоящей находкой были для него несколько слов, покровительственно оброненных хвастуном, который стремился блеснуть перед иностранным корреспондентом осведомленностью в государственных делах. Ценным порой был бесхитростный рассказ матроса или грузчика представителю дружественной СССР державы — «простому свойскому парню». Многое давали и подслушанные в трамвае обрывки разговора умников, считавших, что если назовут они спуск со стапелей нового корабля «вводом в строй коробочки», никто не поймет о чем идет речь. «Д-35» не пренебрегал
Крупным своим успехом «Д-35» считал дело с минами «голубая смерть».
Моро не случайно занимал в гостинице номер, из окна которого открывался вид на весь порт. Каждое утро «корреспондент» осматривал гавань в бинокль, выясняя, какие суда ушли, какие прибыли, какие доставили грузы.
Появление пяти новых транспортов сразу привлекло внимание Моро. «Д-35» решил узнать, откуда они, и принялся за осуществление намерения очень энергично. В течение нескольких дней Моро безустали рыскал по клубам, летним садам и другим местам, где проводят свободное время возвратившиеся из рейса моряки. Наконец ему повезло. Сидя на танцевальной площадке, рассеянно наблюдая за танцующими парами, он услышал произнесенную неподалеку фразу: «У нас на «Орле». Имя «Орел», как уже было известно Моро, принадлежало одному из пяти транспортов, недавно бросивших якорь в Энске.
Моро осторожно поглядел в сторону говорившего — парня лет двадцати трех. Ладную фигуру молодого человека плотно облегала форменная морская рубаха. Говорил он с двумя девушками.
Не дожидаясь, пока кончит играть оркестр, Моро перешел на другой конец площадки. Когда музыка замолкла, он с толпой танцоров приблизился к скамейке, где сидел моряк, занял соседнее место и бесцеремонно, запросто обратился к нему:
— Простите, у вас нет ли спичек? В моей зажигалке кончился бензин… — Он вытащил зажигалку и крутнул колесико.
— Пожалуйста, — вежливо ответил моряк, протягивая коробок.
— Очень благодарен. Хотите? — Моро протянул моряку сигарету, но тот отрицательно покачал головой.
— Не люблю. Запах у них слишком сладкий, не натуральный.
— Да, — согласился Моро, — у русского табака совсем другой вкус, но знаете, кто к чему привык. Я предпочитаю эти сигареты даже вашей «Тройке», хотя знатоки уверяют, что «Тройка» выше любых похвал.
— Вполне возможно, — тон моряка был холодно вежлив. Видимо, он не испытывал желания продолжать разговор с незнакомым иностранцем.
Моро сделал несколько глубоких затяжек, пуская дым длинными тонкими струями, и после минутного молчания задумчиво произнес:
— Вот сижу здесь, наблюдаю, как веселится советская молодежь, и еще больше укрепляюсь в мысли, пришедшей ко мне давно: у вас умеют хорошо работать и хорошо отдыхать.
Молодой моряк ответил что-то неопределенное. Ему не терпелось рассказать девушкам о своих впечатлениях от рейса, но было бы невежливо не ответить на обращенные к нему слова. А еще — в чуткой душе парня шевельнулась жалость к немолодому уже иностранцу, наверно одинокому здесь, тоскующему по родной земле. Моряк хорошо понимал эту тоску — ведь и ему не раз приходилось подолгу бывать в чужих странах.
— Я журналист, — гак же медленно, задумчиво продолжал Моро. — Не подумайте, что какого-нибудь бульварного листка, нет. Наша газета — солидный, демократический, объективный орган.
Моро не соврал. Его газета действительно старалась прослыть «объективной» и «демократической». Это помогало посылать в другие государства «корреспондентов», подобных «Д-35». И это помогало «корреспондентам» втираться в доверие граждан этих стран.
— Так вот, — говорил Моро, — до войны мне приходилось посещать СССР, и организация отдыха населения у вас меня всегда восхищала. Эти грандиозные парки, эти дворцы культуры, эти санатории! Я, например, бывал до войны в санатории, который находится на вершине скалы на берегу Энского залива. Какое величественное здание!
— Нет того санатория, — грустно сказал молодой моряк. — Разрушили фашисты.
— Не может быть! — Моро даже подскочил на скамейке. — Такое огромное здание! Как жаль! Однако там есть еще немало санаториев и домов отдыха. Я не знаю их названий, но помню, что они тянутся вдоль всего побережья километров на двадцать.
— Почти все разрушены. В сорок первом году фашисты, высаживая десант, подвергли долгому артиллерийскому обстрелу весь прибрежный участок.
— Простите, — Моро со смущенным видом посмотрел на парня, — я не сомневаюсь в ваших словах, но мне кажется, вы немного преувеличиваете. Разве можно одним артиллерийским налетом уничтожить сразу столько зданий? Вероятно, вам рассказывал кто-нибудь, кто не совсем точно знает это.
— Я видел сам, — обиделся моряк. — На прошлой неделе наш «Орел» шел тем районом милях в семи от берега. Войдя в залив, мы приблизились к скалам мили на три. Я без бинокля рассмотрел остатки санатория, который вам так понравился.
— Ай-ай-ай, — сокрушенно покачал головой Моро. — Какое варварство! Я обязательно включу этот факт в свою книгу. Человечество никогда не простит нацистам их злодеяний… Ну, мне надо итти. Попрошу у вас еще спичку и распрощаюсь.
«Д-35» узнал ошеломляющую новость. Из рассказанного парнем было ясно, что транспорты прошли через минное поле с «голубой смертью» и ни один из кораблей не погиб, иначе моряк не говорил бы о рейсе столь спокойно. Значит, русские сумели справиться со сверхмощными минами в Энском заливе. А ведь «голубая смерть» — последнее достижение гитлеровской военно-морской техники. Эти мины не мог уничтожить ни один из существующих тралов.
«Человек есть человек, — самодовольно рассуждал сам с собой «Д-35» по дороге в гостиницу, — к нему важно найти свой подход. Допустим, я предложил бы этому парню за деньги подробно рассказать о рейсе, — он немедленно поволок бы меня в милицию. Или затащил бы я его в надежное место и стал резать на куски, требуя сведений, — тоже пустое занятие. А я без хлопот в три, минуты узнал то, на что другому потребовался бы месяц. Узнал, ничем не рискуя».
О полученных сведениях «Д-35» срочно доложил Винтеру, а тот — своему начальству.
Молодой моряк скоро забыл короткую незначительную беседу с незнакомым иностранцем о санаториях Энска. Не помнит о ней и сейчас. Ведь ему этот разговор казался таким незначительным, пустым! Но этот разговор, став известным за рубежом нашей страны, послужил одной из причин важных и трагических событий в жизни многих людей.
Матрос с «Орла» не знал капитана первого ранга Марченко, никогда не встречался с ним. Но Марченко и его товарищам пришлось приложить немало сил и даже рисковать собой из-за коротенького разговора, о котором молодой моряк быстро забыл…