Когда Хранитель слеп
Шрифт:
– Хм, сказать «неплохо» было бы мало… Я б сказала: «Превосходно!». Надеюсь, тебе понравится. Вставай, – Хартс протянула руку, и, раздавленная страхом, Луна не посмела ее не принять. Она чувствовала себя как-то очень непривычно, то ли платье вдруг стало тесным и местами лопнуло по швам, то ли высоченная Хартс стала ниже ростом. «Ходит вокруг меня кругами, меня счас вырвет от нее...» – подумалось Луне.
– Теперь спать, – приказала та. – Сегодня и последующие несколько дней, я думаю, ты ни на что не будешь годен. Спокойной ночи, – сказала Хартс, но не удалилась, а продолжала с удовлетворением разглядывать Луну.
Та, пошатываясь от слабости, поспешила пройти
Медленно приходя в себя от потрясения, Луна ощущала что-то странное в своем теле. Она затруднилась бы передать это словами, но что-то явно стало не так. Вернувшись в свою комнату, она посмотрела в зеркало и вскрикнула от неожиданности: на том месте, где раньше было зеркало – в стене появилось окно, из которого на нее смотрел незнакомый парень. Несколько секунд Луна испуганно разглядывала его, прежде, чем заметила, что юноша в «окне» точно копирует ее движения, он так же смертельно напуган и печален… Луна протянула руку и прикоснулась к отражающей поверхности, чтобы убедиться в правильности своих опасений. Рука… со смуглой кожей и крупными пальцами… Ошеломленная, она быстро наклонила голову и увидела свои голени… нет, не свои… ее прежних – стройных белокожих ножек не было… были другие – крепкие, мускулистые, бронзовые – это были мужские ноги. Она близко рассмотрела свое лицо. Густые брови выдвинулись вперед, придавая чертам суровость и решительность, а глаза под ними, хоть и смотрели растерянно, соответственно ее состоянию, но все равно были чужие – не серо-синие, как у нее, а темно-коричневые. Она запустила свою большую кисть в волосы надо лбом: вместо привычного мягкого шелка – жесткие рассыпчатые пряди цвета воронова крыла, длиною чуть ниже плеч.
Луна положила на кровать свое «чужое» деревянное тело, и, уставившись в одну точку, впала в ступор. Как долго это продолжалось, она не помнит, время прекратило для нее свой бег. Призывный клекот заставил ее приподнять голову и выглянуть в окно. Щелкнув задвижкой, она толкнула раму наружу и, протянув руку, погладила грифона по голове.
– Дррук-к? – удивленно спросил грифон, и, склонив голову набок, внимательно посмотрел на незнакомца круглыми желтыми глазами. Его усики-антенны быстро-быстро задвигались, и он радостным басом подтвердил. – Дррук-к!
– Улетай, Рагон, – тоскливым баритоном прошептала Луна. – Со мной нельзя быть рядом, я приношу несчастье всем, кого люблю.
Грифон замотал головой, не соглашаясь. Тут скрипнула дверь, и Рагон метнулся от окна, чтобы не обнаружить себя. В комнату вошла Элерана Хартс. На этот раз на ней не было ее разлетающегося балахона. Она была с продуманным изяществом одета. Блестящее черное платье с синим отливом облегало ее высокую фигуру и смотрелось вполне гармонично с голубоватым оттенком ее лица, а крохотная шляпка на фиолетовых волосах была украшена сиреневым пером.
– Там кто-нибудь есть? – спросила она, глядя на раскрытое окно.
– Нет, просто здесь душно.
– Вставай, лежебока, ты не выходишь уже четвертый день. Я успела соскучиться, – игриво сказала она.
«Соскучиться?!» – кровь прилила к лицу Луны, после трех дней опустошенности, первое живое чувство, которое в ней всколыхнулось, – это было омерзение и жгучая ненависть.
Хартс подошла к кровати и с лаской прикоснулась к его щеке. Луна, вскочив, в гневе
– Ты смеешь мне противиться? – Хартс была неприятно поражена. – Ты, должно быть, не понял еще, с кем имеешь дело! Я могу превратить тебя в камень! Я могу разорвать тебя в клочья! Ты еще не знаешь, что такое страдание и адские муки!
В глазах Хартс знакомо полыхнуло синим, и Луна упала на пол, прогибаясь от выламывающей все тело боли.
– Ты думаешь, это боль? – с ухмылкой спросила Хартс и сардонически рассмеялась. – Ха-ха-ха! Это лишь бледная тень от той чудовищной пытки, которую тебе предстоит испытать! Я впущу в тебя боль тысяч электов, если ты не образумишься! Клянусь, я заставлю тебя уважать мои желания. Вставай и одевайся! – она кивнула на расшитую серебром черную одежду, разложенную на кресле. – Думаю, тебе стоит немного поесть, после всех стрессов это тело нуждается в поддержке.
Элерана снова позволила себе взять Луну за руку. Та напряглась от бессилия и униженности, но послушно пошла за ней. Хартс привела ее в дворцовую трапезную. Там карлики уже накрыли стол изысканными и мастерски сервированными блюдами. Дрожащими руками под пристальным взглядом своей мучительницы Луна засовывала в рот какую-то еду и глотала ее, не ощущая вкуса.
– Ну вот, – проворковала Хартс, стараясь глядеть на свою жертву приветливо, хотя глаза ее продолжали быть жесткими и колючими. – Теперь мы с тобой разного пола, так что наши отношения больше не должны казаться тебе нелепыми или противоестественными, – рассмеялась она.
Луна молчала, едва сдерживаясь, чтобы не завыть. Горло пересохло, и от сознания, какая жизнь уготована ей в Дрэйморе, ее охватывала такая безысходная тоска, что казалось, стало нечем дышать.
– Знаешь, я приготовила тебе подарок. Пойдем, – Хартс встала из-за стола, и повела ее на одну из самых высоких башен святилища. Они вышли на беломраморный кольцевой балкон, увитый пожелтевшим, усыхающим плющом. Совсем недавно он еще буйно зеленел, окропляемый брызгами Небесного водопада, говорили, что можно было протянуть руки и набрать полные пригоршни святой воды... Но теперь с этой стороны любоваться было нечем, смотреть на мрачные стены вздымающихся скал, с которых раньше стекала вода, не хотелось, и Луна пошла вперед. Дойдя до противоположной стороны круглого балкона, она положила смуглые руки на перила и оглядела раскинувшиеся внизу просторы Гринтайла.
То, что она увидела, было чудовищным злодеянием. Сожженный и залитый кровью своего истерзанного народа, Гринтайл умирал. Издалека она не слышала душераздирающих криков электов, злобного рычания морраков, и торжествующих воплей калу, которые мучили и убивали народ. Но она видела, как черная мгла затягивает горизонт, и под его натиском свет полуденного светила меркнет. И вот сейчас, стоя в хмуром свете серого дня, она с ужасом подумала о том, что над Дрэймором уже никогда не взойдет солнце…
– Да, ты мыслишь в верном направлении, – сказала Хартс, словно читая ее мысли, – в Дрэйморе будет вечно царствовать ночь! Но здесь, исполнятся твои самые заветные мечты! Я знаю, что ты всегда мечтала летать, но раньше это было неосуществимо. А теперь тебе даже крылья не понадобятся! – с этими словами правительница Дрэймора просто вытолкнула Луну с балкона, и мраморные перила почему-то не помешали этому. Они как будто растворились на мгновенье, и Луна упала сквозь них.
Черноокий юноша по инерции падал вниз всего лишь несколько секунд, а потом он взлетел, и это произошло само собой. Земля перестала приближаться, она стала отдаляться от него.