Когда играют все
Шрифт:
Следующий день был днем королевского суда. Его величество воссел на троне в короне и со скипетром в руках. Стены тронного зала, обитые лазоревыми гобеленами с золотым узором, сверкали в лучах солнца, полированный камень пола светился, а золоченое кресло-трон горело в этих же самых лучах, свободно лившихся через распахнутые окна.
Вначале решения короля касались мелких неурядиц, о которых сообщали главы управления городов. Что было, по мнению слабо разбиравшейся в происходящем Фенеллы, довольно скучно. Куда интереснее стало тогда, когда глава столичных алькальдов потребовал отменить прогрессорские
— Сеньор Маттеас, это невозможно, — вяло протянул король. — Вы не хуже меня знаете, что вот так, в лоб, мы прогрессорам проиграем. Поэтому подойдите к моему секретарю и составьте бумагу, в которой напишите, что из-за личного распоряжения эмиссара прогрессоров Риче столица Остарии не получает продовольствия. Городу грозит искусственно вызванный голод. Обязательно упомяните, что приборы для проверки продовольствия ломаются не по вине селян. Неплохо бы процитировать эту знаменитую инструкцию, — Боэланд сдержано усмехнулся, — что «в целях вашей безопасности, в случае, если из аппарата раздается необычный треск, не трогая его, отойдите подальше». Мой секретарь вам поможет.
— Да, ваше величество. Бумагу я составлю. Но еды в городе она не добавит, — дерзко ответил королю глава алькальдов.
— Копию этой бумаги мой секретарь передаст эмиссару прогрессоров, — терпеливо объяснил Боэланд, — в то время как оригинал мы передадим начальству пришельцев через нашего посла в их мире. Понятно? Я думаю, что уже через сутки прогрессоры сами снимут свои посты. Пару дней без подвоза продовольствия столица проживет, потому что базарный день был сутки назад.
— Да, ваше величество, — совсем другим тоном сказал сеньор Маттеас.
— Исполняйте.
Следующий жалобщик сразу упал перед королем на колени с просьбой простить за дерзость и выслушать, если его величество помнит жонглеров города Эссера с того времени, как жил в этом городе, будучи опальным принцем.
Его величество помнил и кивнул, разрешая говорить.
— Мы, жонглеры, акробаты и фокусники понимаем, что нам негоже обращаться с просьбой к королю…
— Ну почему же, — милостиво прервал его уничижительную речь Боэланд. — Встаньте с колен, сеньор Ирвин. Вы ничем не хуже других моих верных подданных.
— Вы помните мое имя, ваше величество? — потрясенно произнес актер, вставая. — Не ожидал такой чести. Я только хотел сказать, что меня выбрали представителем и главой, чтобы я мог обратиться к вам, ваше величество, от имени всех жонглеров.
— Ближе к делу.
— Мы просим разрешить убрать сетку под канатоходцами. Ее навязали столичным жонглерам, как говорят, по требованию каких-то прогрессоров.
— Понятно. Ваши канатоходцы ходят на высоте…
— До двадцати брасов. Но чаще всего, брасов пять — десять.
— Да. Падение с каната для них смертельно опасно.
— Ваше величество! — буквально взвыл представитель жонглеров и акробатов. — Канатоходцы не падают с каната! Раньше не падали. Пока не было сетки. А теперь в наше благородное ремесло идет всякий сброд, не понимая красоты искусства акробата. Но вы-то понимаете, что подлинное совершенство возможно только на грани жизни и смерти? Вы понимаете, что за настоящее мастерство можно и жизнь отдать?!
— Я-то понимаю, — ответил
О чем шла речь в разговоре группы бакалавров с королем, Фенелла не поняла. Она не поняла ничего, кроме того, что его величество Боэланд III отлично разбирается в хитросплетениях дистрибутивного и коммутативного права.
Но уже следующие посетители заставили наблюдательницу забыть даже о тесноте и духоте каменного тупика, откуда она наблюдала за происходящим в тронном зале. Новыми просителями стали купец в зрелом возрасте, молодой купец и с ними молодая изящная женщина, лицо которой закрывала полупрозрачная ткань. Стоило троим просителям появиться в зале, как распорядитель приема подошел к трону короля и прошептал.
— Жалоба на графа ди Вентимеда. Апелляция к эмиссару Риче.
— Вспомнил, — так же тихо ответил Боэланд и перевел взгляд на просителей. Мужчины были одеты в черные бархатные камзолы и штаны из дорогого сукна. Черные бархатные плащи с золотыми оторочками и застежками. Богатые купцы. Девушка в черном платье скромно держалась позади своих спутников.
— Подойдите, сеньоры. Мне жаль, что я вижу вас при столь печальных обстоятельствах, — король внимательно оглядел молча склонившихся в поклоне купцов, скользнул взглядом по их молодой спутнице, грациозно склонившейся в глубоком реверансе.
— Граф Марильо ди Вентимеда.
Из внутренней двери зала вышел самый красивый из ближайших помощников короля сеньор, доставшийся ему в наследство, как говорили, еще от правительства его отца. Темноволосый мужчина неторопливо подошел к трону и изящно склонился в поклоне, придерживая серый с золотом плащ.
— Сеньоры, вы обратились с жалобой к эмиссару Риче, — бесстрастно произнес король. — Эмиссар вот-вот войдет. Сеньоры Олидан и Рейнальд, надеюсь, печальные обстоятельства, приведшие вас ко мне, не расстроят наше с вами сотрудничество.
— Нет, ваше величество, — начал отвечать старший из купцов, но в этот момент в тронный зал быстрой походкой вошел… вошла эмиссар прогрессоров.
— Жанна Риче, — громко объявил распорядитель приема.
Ее волосы неестественного золотого цвета пышной копной падали на плечи, серые небольшие глаза под ненатурально ровными бровями были густо обведены черной краской, пухлые губы также были ярко накрашены. Штаны темно-пурпурного цвета обтягивали ноги далеко не идеальной формы. Чуть более светлая куртка, наподобие того, что носили пажи, довершала наряд эмиссара.