Когда играют все
Шрифт:
— Но ты его потеряла, даже если тебе кажется, что ты любила этого кузнеца. Ни один мужчина не сможет терпеть рядом с собой такое уродство, возникшее из-за него самого. Никакая любовь не выдержит тяжелейшего чувства вины. На что ты себя обрекла, Фенелла?! Неужели трудно было… Так трудно было согласиться?
Девушка снова промолчала. Опустила голову. Впрочем, он все равно избегал смотреть в ее сторону.
Боэланд вышел в приемную и отдал какие-то распоряжения стражникам. Вернулся и заставил себя подойти к девушке.
— Ты только лицо изуродовала, или?..
Фенелла молча
Боэланд оценил ожог, посерел от увиденного.
— Я вызвал врача прогрессоров. Подожди. Потом… Да, ты свободна.
Очень быстро, через несколько минут, в покои короля быстрым шагом вошел Айвен Рудич, волоча за собой чемоданчик на колесах. Увидел Фенеллу и присвистнул.
— Донья Нелика? Нелика Авиллар? Реально только по глазам и узнал.
И он со злостью посмотрел на короля.
— Я сама, — с трудом выговорила Фенелла. — Его величество не причем.
— Ой ли, — с сомнением протянул прогрессор. — Ни одна девушка не изуродует свою чудесную кожу из любви к искусству, ни в вашем мире, ни в нашем. А у нас не просто изуродованная кожа, внутренние слои повреждены. Раскаленная кислота, что ли?
Девушка кивнула.
— Вы сможете ей помочь? — взволнованно спросил Боэланд. — Я заплачу какие угодно деньги.
— Помочь? Я сейчас объясню, чем ей в принципе можно помочь, — со злостью ответил Айвен. — Можно срезать кожу с ноги и прирастить ее к подчищенным мышцам лица. Не только не будет прежней сияющей белоснежной кожи, но даже шрамов избежать не получится. Появятся перекосы и деформация мимики. Под воздействием постоянного сокращения мимических мышц наращенная кожа будет отслаиваться, быстро возникнут морщины… Все, ваше величество, игрушка сломалась.
— Заткнулись бы вы что ли, — неожиданно злобно ответил Боэланд на злость в голосе прогрессора.
Айвен подошел к молчащей девушке и осторожно пожал ей руку.
— Я могу для начала обезболить ожог. Вот, возьмите капсулы. Они рассасываются под языком, — ей в руку ткнулась небольшая коробочка. — Вы пойдете сейчас со мной в клинику? Если совсем ничего не предпринять, ожоги со временем зарастут сами, стянув кожу лица в уродливых шрамах. У вас даже уголки рта перекосятся, и существенно. Тогда даже лазерная обработка не поможет. Мы попытаемся свести повреждения к минимуму. Тем более, его величество обещал оплатить все процедуры. Идете?
— Немного попозже, — с трудом ответила Фенелла.
— Идите, сеньор Рудич, — устало сказал король. — Сегодня девушка в вашу клинику не пойдет.
Прогрессор вскинулся, но бросив быстрый взгляд в лицо короля, не стал настаивать.
— Жду вас, донья Нелика, не тяните с лечением. Завтра утром — крайний срок. Капсулу засуньте под язык прямо сейчас. Иначе еще и жар начнется, — предупредил он и вышел, увозя с собой свой чемоданчик на колесах.
— Я сам спущусь в темницу, чтобы освободить Сида Оканнеру от клятвы. Через час он будет у себя, может быть, даже раньше, — глухо сказал Боэланд. — Сможете попрощаться.
Фенелла низко-низко поклонилась королю Остарии и сделала шаг в свое горное убежище. Там
Сид Оканнера обрелся в том небольшом доме в Вальямаресе, который он купил себе, чтобы торговать своим оружием без пошлины. Кажется, мастер ждал ее. Встал с кресла, увидев закутанную в выгоревший черный плащ фигурку гостьи. Молчал с непроницаемым выражением лица, скрестив руки на груди. О чем думал, неизвестно.
— Ты пришла попрощаться? — спросил наконец. — Раз король меня отпустил самолично, то это значит… — договорить не смог. Голос прервался. — Его величество не сказал никаких слов, кроме ритуальных, освобождающих от клятвы. Я не смог спросить, язык не повернулся.
Фенелла откинула вуаль вместе с капюшоном и сделала шаг в сторону, чтобы лучи закатного солнца осветили ее изуродованное лицо.
— Ты нашла третий путь, — потрясенно прошептал Сид, опуская скрещенные было на груди руки. Затем вдруг бросился к девушке через всю комнату. — Ты пришла попрощаться? — повторил вопрос, схватив ее за руки, спросил совсем другим тоном, с тревогой и болью. — Ты думала, что я отшатнусь от тебя, увидев твое обожженное лицо?
Девушка дернулась, но хватка рук усилилась. Он не причинял боли, но держал так, что вырваться она бы не смогла.
— Фенелла, любимая, — тихо сказал оружейник, с невозможной раньше откровенной нежностью глядя ей в глаза. — Я не смог в свое время помочь твоей матери, я был совсем ребенком, когда увидел ее в первый раз в жизни с похожим ожогом на лице. Но за прошедшие годы я многому научился. Я кузнец. И ожоги лечить умею. Ты разрешишь помочь?
Фенелла кивнула, чувствуя, как соленые слезы текут по обожженному лицу, причиняя боль. Сид поднял ее на руки и усадил в кресло. Встал рядом на колени, пристально изучая сожженную кожу.
— Лечить придется долго. Милая, тебе придется часами лежать неподвижно, чтобы с лица не стекло заживляющее средство. Оно полужидкое, согласна?
— Да.
— Сид осторожно промокнул ей глаза мягким платочком.
— Глаза завязала, что ли, чтобы не повредить?
— Да.
— Кислоту у меня стянула?
— Да.
— Так же красиво, как было раньше, конечно не получится, но шрамов не будет.
— Да.
— И… это… Фенелла, в одно из лечебных средств входит вытяжка из старых костей. Пахнет неприятно. В другое — вытяжка из подтухших шкур. Воняет невероятно. Потерпишь?
— Да.
— А дочку мы назовем Меланарой.
— Да…То есть…
И Фенелла разрыдалась, на этот раз потому, что в душе разжалась пружина, скручивавшая ее последние сутки. Сид прижал ей платок к глазам, чтобы задержать поток слез. Потом осторожно обнял девушку, поднявшись на одно колено.
Тепло любящей души, точно лучик утреннего солнца, ощутимо согрело душу Фенеллы. Душа к душе. Тепло любви и надежная опора. И неважно, как выглядит лицо у той, которую любят настолько бескорыстно. Оказывается, так бывает. Фенелла всхлипнула в последний раз и затихла в крепких объятиях.