Когда играют все

Иванова Татьяна Всеволодовна

— Сеньора, ваши творения интересуют меня, — с певучим акцентом, растягивая гласные буквы, заговорил с девушкой высокий, худощавый незнакомец. Он возник перед прилавком внезапно, Фенелла даже вздрогнула, когда он к ней обратился. Несмотря на летнюю жару, посетитель был закутан в плащ с капюшоном. И больше всего это походило на то, что излучающую неяркий свет фигуру облекли в тонкую светлую кисею. Непонятно было, почему остальные торговцы не обращают на странного незнакомца никакого внимания.

— У меня дома присутствует коллекция

картин, в большой степени похожих на ваши творения. Приглашаю вас посетить мою коллекцию.

Несмотря на странную, какую-то механическую речь, Фенелла чуть было не бросилась вслед за незнакомцем смотреть его картины. Каким-то запредельным усилием воли удержалась, отстраняясь от притягивающего воздействия чужеземца. И тут же почувствовала его пристальный взгляд из глубин не полностью скрывающего внутренний свет капюшона. Лица незнакомца в этом приглушенном свете видно не было.

— Пойдете? — притягивающее влияние сменилось на возбуждение любопытства в душе. — Вы еще где-нибудь видели картины, похожие на ваши?

И Фенелла попалась. Не совсем, впрочем. Последние барьеры в ее душе незнакомцу сломить не удалось, помогло исключительное природное упрямство, над которым всегда посмеивался Сид.

— Я соглашусь, сеньор, но только завтра. Если вы снова подойдете к моему прилавку завтра, то я буду готова пойти вместе с вами. И со мной пойдет сопровождающий меня сеньор. Неприлично незамужней сеньоре в нашей стране идти одной в незнакомый дом.

Она не видела его лица. Откуда же точно знала, что незнакомец слегка улыбнулся?

— Договор, сеньорита. Буду ждать завтрашний день.

И он исчез так же странно, как и появился.

Солнце поднялось в зенит, с моря подул прохладный ветер, развеивающий полуденный зной.

— Кому сушеных абрикосов?

— Купите финики в меду!

— Пирожки! Горячие пирожки с угрями!

Мальчики-лоточники шныряли между торговыми рядами.

И вдруг наступила тишина, в которой звонко прозвучали трубы герольдов. Мелодия королевского дома. На приморский рынок изволили прибыть герольды Боэланда.

Все торговцы, которые смогли на кого-нибудь оставить свой товар, ахая и удивляясь, побежали на центральную площадь рынка, откуда доносились звуки труб посланцев короля. Фенелла, запихнув свои небольшие по размеру картинки в сумку, прибежала одной из последних.

— Слушайте, все слушайте приказ его величества Боэланда, — кричал невысокий парень в голубом с золотом плаще, смешно надувая щеки. Звук получался невероятно пронзительным. — Повелеваем донье Нелике Авиллар немедленно явиться в наше распоряжение. В случае ослушания оружейник будет казнен.

Сумка Фенеллы с картинами на продажу упала на камни площади. Герольд повторил приказ короля еще раз. Девушка медленно наклонилась, чтобы поднять свою сумку. Народ кругом зашумел, обсуждая странный приказ. На Фенеллу никто не обращал внимания, мало ли в Остарии доний по фамилии Авиллар?

И она медленно побрела к дому. Глупо было надеяться, скрыться от Боэланда. Глупо. Иллюзия свободы немедленно рассеялась.

Девушка дошла до своего дома, поднялась наверх, поставила в угол сумку с картинами и долго сидела в одиночестве, чувствуя себя птицей, попавшей лапкой в силки птицелова. Не далеко же удалось улететь. Ровно на длину натянувшейся веревочки.

Ей удалось даже вежливо попрощаться с семейством Гримайлей, давно привыкших к тому, что Меланара со своей юной спутницей появляются и исчезают внезапно. Фенелла вышла из городских ворот Ахены, поднялась на холм, покрытый сосновым лесом, напоследок полюбовалась соснами, сияющими в вечерних лучах солнца. И сделала шаг в покои короля.

Его величество был у себя, стоял в полном одиночестве у окна. Повернуться соизволил не сразу. Фенелла несколько томительных минут созерцала его далеко не медальный профиль с выступающим подбородком и острым носом. Наконец Боэланд развернулся к присевшей в почтительном реверансе девушке.

— Добрый вечер, Фенелла, — ледяным тоном произнес он. — Ты вернулась.

Фенелла промолчала. Она вернулась, и это было очевидно.

— Мои пожелания остаются прежними, — тем же ледяным тоном сказал король. — Ты уступаешь мне. При этом я отпущу твоего Сида на свободу. Иначе он будет казнен.

Фенелла невольно сжала руки в кулаки, стараясь не выплеснуть злость и ярость из души.

— О, ты возмущена, моя упрямая ласточка? — протянул наблюдательный Боэланд без тени тепла в голосе. — И чем же? Тем, что я оказываю тебе исключительную честь, делая королевой? Тем, что в угоду будущей королеве отпущу изменника на свободу?

Фенелла молчала, пытаясь справиться с яростью, бушевавшей в душе. Она никак не могла позволить казнить Сида.

— Только не пытайся меня уверить, что ты полюбила этого простолюдина и предпочла его мне. Я не поверю. Я слышал, что встречаются знатные дамы, изменяющие мужу с конюхом или с кузнецом, но ты явно не из таких, Фенелла.

Девушка вскинула голову.

— Ого! Как ярко сверкают твои глазки, — с ледяным сарказмом произнес Боэланд. — Я никогда раньше не видел в них такого блеска. Ты, оказывается, страстная натура, Фенелла. Но увлечься кузнецом… Нет, это слишком позорно, чтобы быть правдой. Так почему же ты упрямишься?

Он сделал еще шаг к ней. Фенелла невольно отступила.

— Не думай только, что я из мести засадил в темницу твоего Сида Оканнеру, — ледяным тоном продолжил Боэланд. И уж его-то глаза точно сверкали холодным, стальным блеском. — Ты знаешь, кто такой сюзерен Оканнеры Гайверелл Золотой Леопард? Не знаешь? Что ж, я надеялся на это. Ты все же не изменница, Фенелла. Я тоже не знал до недавнего времени. На самом деле его зовут дон Гай. Он младший брат моего отца. Следующий после меня наследник престола Остарии.