Когда исчезает страх
Шрифт:
За обедом, видя, как Сомов холодно поглядывает на него, Ширвис забеспокоился. «А вдруг наши передумают, выставят против Берлунда Кирилла? Нет, не может быть, чепуха, — успокаивал он себя, — Кириллу не справиться».
Проглотив суп и жаркое, он раньше других поднялся из-за стола, прошел в номер и лег на диван.
«Все же почему со мной не разговаривает Сомов? И ребята как-то странно ведут себя: болтают о пустяках, о скором отъезде, а о матче ни слова. Перед боем не рекомендуется, что ли? Или, может, думают, что я выдохся, после нескольких рюмок потерял боевую форму? Чудаки! Сегодня я постараюсь удивить всех. Дядя Володя кинется обнимать меня. Правда, я, кажется, нагрубил ему. Но зато я видел Берлунда на тренировке и знаю, чем его пронять».
Ян больше часа лежал, рассуждая наедине, потом поднялся, не спеша уложил в чемодан бинты, трусы, перчатки, халат и стал ждать, когда подадут автобус.
Автобус пришел в седьмом часу. Боксеры расселись по местам и с любопытством стали смотреть в окна.
На улицах Осло, ведущих к стадиону, было необычное оживление: люди густым потоком двигались на мотоциклах, автомобилях, велосипедах, пешком.
Полиция, видимо собранная со всего города, с трудом сдерживала напор толпы у входов на зимний стадион.
Улицы и переулки, прилегавшие к стадиону, сотрясала боксерская лихорадка. У закрытых касс стихийно возникали «черные биржи». Билеты перепродавались из рук в руки по невероятным ценам. Заключались пари, работали официальные и тайные тотализаторы.
Автобус с советской командой насилу пробился к стадиону. Нужны были ловкость и опытность устроителей соревнований, чтобы боксеры могли незаметно пробраться в раздевалку, у дверей которой стоял наряд полиции.
И вот здесь, слыша за стеной гул толпы, заполнявшей двадцать тысяч мест стадиона, Ян с затаенным волнением подошел к Сомову:
— Когда пойдем взвешиваться?
— Вам взвешиваться не надо.
— Как?
— Мы сделали замену.
— По какой причине?
— Вы, несмотря на все предупреждения, опять нарушили режим. Мы не имеем права рисковать в таком матче, — сухо объяснил Сомов.
Он держался официально, в глазах его был холод.
Ян онемел. Он ждал воркотни, выговора, но не отказа. Не выступить на таком матче? Нет, он никому не уступит своего права, он не зря ехал такую даль. Он честно готовился последние дни, делал все для того, чтобы побить Берлунда.
— Вы ответите за проигрыш, — с трудом выговорил Ян. — Я не прощу, подам рапорт, пойду в Высший совет физкультуры…
Лицо Сомова не менялось, — на сегодня он запасся особой выдержкой.
— Успокойтесь и постарайтесь вести себя не хуже других, — сказал он. — Иначе никогда больше не попадете на международные матчи.
Ян готов был наброситься на Сомова с кулаками. Ведь правильно Гарибан говорил, что этот сумасброд будет притеснять за границей. Почему не послали понимающего человека? Евгений Рудольфович не обратил бы внимания на небольшой загул. А за разведку противника он похвалил бы.
Ян сидел в раздевалке бледный, с побелевшими от злости губами. Никто не сочувствовал ему.
«Ну хорошо, вы еще пожалеете!» Он поднялся и, стараясь держаться непринужденно, спросил у Сомова:
— Надеюсь, вы не заставите меня сидеть за сторожа в вашей раздевалке? Может, разрешите пойти на трибуну? Мне ведь тоже любопытно взглянуть, как Берлунд разделает Кочеванова.
Сомов дал Яну билет в ложу запасных и строго предупредил:
— Только без фокусов.
— Не беспокойтесь, фокусы — ваше занятие.
Ширвис вскинул голову и, засунув руки в карманы, покинул раздевалку.
Негодуя, он пробрался к киоску с газетами, у которого было назначено свидание с Лэйном и Штолем. Те уже ждали его.
— Приветствую, друг мой! Как самочувствие? Не намерен проигрывать? — спросил Штоль.
— По вине вашей милости, я сегодня не участвую в матче.
— Не может быть! Это ужасно. Мы оба поставили на тебя.
— После вашего рома у меня не так работали руки и ноги. Тренер заметил, что я не в форме, и заменил другим.
— Безобразие. Ты есть такой боксер! Нет, я ничего не понимаю. Ваш тренер не в своем уме. Может, ему нужно заплатить?
— Что вы! Разве такой возьмет!
Штоль перевел Лэйну, о чем идет речь. Маленький импрессарио явно встревожился, — он поставил на Яна немалую сумму. Лицо дельца покрылось мелкими каплями пота.
— А если все-таки попробовать переговорить с этим Сомовым? — допытывался Штоль. — Неподкупных людей мы никогда не видели.
— С ним не получится, — заверил Ян. — Только меня подведете.
— Что ж делать? Мы теряем очень много. А как ваш Кочеванов? Он может выиграть у Берлунда?
— Только по очкам. Берет быстротой и непробойной защитой. Нокаутов у него почти не бывает.
— Ага, понимаю… большое спасибо. Ты дал мне надежду, ведь ставки идут один к трем.
На всякий случай Штоль передал Лэйну, чтобы ставок больше не принимали. Тот согласно закивал головой и моментально исчез в толпе.
Штолю от волнения захотелось пить. Он потянул Яна к стойке и заказал по бокалу пива.
В раскрытые окна буфета врывался глухой шум огромной толпы, скопившейся у входов на стадион. Публика все прибывала и прибывала.
Мест у ринга уже нельзя было достать даже за большие деньги. Билеты на задние места перепродавались из десятых рук. Сумма денежных пари перевалила за сотню тысяч крон. Почитатели Берлунда выставляли три кроны против одной. Многие зрители остались ждать результатов боя на улице.
Начал накрапывать дождь. Публика поднимала воротники, раскрывала зонтики, но не расходилась.