Когда любовь рядом
Шрифт:
– Значит, вы думаете, что я действительно рисковала ребенок все же может пострадать?
– Я этого не говорил.
– Но хотели сказать. Вы хотели сказать, что я была не права.
– Боюсь, вы неправильно поняли меня, Сара! Я не одобряю порки детей и не защищаю поведение леди Мурфилд. Всякая достойная мать скорее позволила бы высечь себя, чем видеть, как держат в страхе ее дитя. Но все не так просто. Жизнь никогда не бывает такой простой, а закон не допускает никакого вмешательства в то, как лорд обращается со своей женой или сыном. Так что же вы хотите, чтобы я сделал?
– Сделал?
– Видите ли, когда я узнал о приказании высечь
Сара прикусила губу.
– Но ведь леди Мурфилд – дочь герцога и должна пользоваться определенным влиянием…
– Все изменилось, когда графиня, в конце концов, произвела на свет сына. Мурфилд радостно кукарекал над ним, как петух над навозной кучей, в восторге от того, что теперь он может вставить шпильку своему брату. Много лет назад они отдалились друг от друга, но с появлением сына брат перестал быть наследником графа. И все же его жена все еще живет на краю пропасти. Очень ли она любит ребенка? Наверное, нет. Поступила ли она нарочито жестоко со своим малышом, предложив оставить его без ужина, или она пыталась отклонить более серьезное наказание, предложив более мягкое? Не знаю. Но леди Мурфилд не зря покрывает эту Бетси Дейви, и если Мурфилд когда-нибудь узнает, что няня не подчинилась его прямому приказанию, ее уволят. Тогда у малыша никого не останется.
– Прошу прощения. – Сара опустила взгляд. – Скорее всего, вы правы. Леди Мурфилд успешно смягчила бы гнев своего мужа, если бы я не вмешалась.
– Нет, вы поступили правильно, но я ничего не стану предпринимать, если только не узнаю, что Мурфилд действительно является Дедалом. Однако мне трудно представить, что граф мог принуждать вашу кузину стать его любовницей после того, как жена, в конце концов, выполнила его самое большое желание.
– Значит, вы думаете, что граф – не Дедал?
– Напротив, это наш самый вероятный кандидат. Просто я не могу представить себе его мотивы, вот и все.
– Такому человеку, как Мурфилд, не нужны мотивы. – Сара чуть прикрыла глаза. – Не могу представить себе, как сумела Рейчел познакомиться с ним, но если все же она познакомилась и была с ним хоть чуточку невежлива, он мог преследовать ее только за это.
– Вздор! Мурфилд не станет преследовать кого бы то ни было, не имея на это важной причины.
Облака закрыли солнце, и все вокруг сразу потемнело.
– Что ж, мы и приехали сюда, чтобы узнать это, – задумчиво сказала Сара.
– Вам не стоило приезжать в Девон. – Голос Гая внезапно приобрел мрачное звучание. – Вы ничего не можете здесь сделать, что мне не удалось бы сделать самому и с большим успехом.
– Не забывайте, сэр, что Рейчел – моя двоюродная сестра!
– О! – Гай усмехнулся. – Об этом я помню постоянно.
Сара внимательно посмотрела на него. Взгляд у него был какой-то напряженный, но к напряженности примешивалось нечто большее, чем сожаление, большее, чем негодование.
Сара словно услышала шум войска, рванувшегося в бой, и грохот отдаленной битвы.
– И что же вы собираетесь сделать?
Он прижал ее к гранитному постаменту и коснулся ее щеки, затем отвел назад выбившуюся прядь волос. От этого прикосновения Сару охватила сладкая дрожь, лишающая возможности сопротивляться. Ей хотелось либо убежать, либо потерять сознание, чтобы навсегда оставаться у этого льва под прицелом
Взгляд его остановился на ее губах, и Сара догадалась, что он сейчас поцелует ее, если она не предотвратит этого. Впрочем, ей всегда этого хотелось, но до этого момента она не подозревала, как сильно.
Гай засунул пальцы еще глубже в волосы и стал поглаживать ее затылок.
– Итак? – снова спросила она шепотом. – Что же именно?
– Наверное, это, – прошептал Гай.
Сара почувствовала его неуверенность, почувствовала, как он борется – отчаяннее, чем боролся Эмброуз де Верран против воинства саксов.
Она могла бы помочь ему. У нее оставался один миг, чтобы отвернуться, чтобы сказать что-то блестящее, умное или язвительное. Но она жаждала только его ласк – жарких и возбуждающих. Закрыв глаза, она сдалась, и когда Гай поцеловал ее, забыв обо всем, ответила на его поцелуй так, словно хотела принять его в свою душу. Она была готова отдаться ему прямо здесь, в саду, у подножия огромного спящего каменного льва, опуститься вместе с ним на озаренную солнцем траву и позволить ему насладиться так как ему хочется, – долгим, обжигающим наслаждением, которое могло бы сжечь ее дотла, иссушить раскаленным докрасна неистовством.
Его руки скользнули по ее стану, и Саре тут же захотелось снять с него галстук, фрак и рубашку. А еще ей хотелось, чтобы он сорвал с нее платье и увидел ее нагой.
Но тут Гай внезапно прервал поцелуй и уставился на нее с таким видом, словно завидел перед собой коварную сирену.
– Господи! – проговорил он с таким трудом, словно ему приходилось тянуть эти слова с другой стороны земли. – Если это не заставит вас уехать, значит, вас уже ничто не заставит.
Сара попыталась обрести равновесие; кожа ее горела, и ей казалось, что она никогда уже не обретет дар речи. Она опустилась на корточки под раскрытой пастью льва, отчаянно пытаясь сказать что-то остроумное, чтобы все поскорее встало на свои места.
Гай подошел к скамье, взял изящную шляпку и подал Саре, а она прижала обе руки к губам – пылающим, предательским губам. Кровь ее все еще пылала.
Шляпка все еще покачивалась в руке Гая, когда за их спинами кто-то с плохо скрытой яростью произнес:
– Ну и ну!
Гай резко обернулся: под тисовой аркой стояла леди Уайтли и вертела в руках шелковый зонтик.
– Когда в чем-то прав, мистер Деворан, – желчно заметила она, – всегда чувствуешь некоторое удовлетворение. Хотя удовольствие на этот раз оказалось решительно испорченным, поскольку доказательство свидетельствует только о том, что наша маленькая ботаничка все-таки оказалась вашей шлюшкой. – Резко повернувшись, дама удалилась, изящно вертя зонтиком.
Гай подал Саре шляпку.
– Мои сожаления, – чопорно сказал он. – Надеюсь, с вами все в порядке? Я должен догнать Лотти Уайтли, прежде чем она разболтает всем о том, что видела.
Сара кивнула:
– Да, конечно. Прошу вас, не будем больше говорить об этом. – Избегая его взгляда, она взяла шляпку и надела ее, а потом стала смотреть, как он уходит – стройный, красивый, полный жизни. Теперь ей оставалось только ненавидеть себя за то, что она влюбилась так немыслимо и нелепо.
Гай Деворан терпеливо ждал в «Оленьей хижине», устремив взгляд на темное озеро и едва различимый жемчужный свет на горизонте. Летняя ночь незаметно уходила, выдыхая остатки своей тишины, глубокой и спокойной. Вскоре уже птицы начнут щебетать, приветствуя утро…