Когда любовь рядом
Шрифт:
– О Господи! – Сара Каллауэй всплеснула руками. – Неужели вы попали сюда по крыше?
Она сидела на чем-то, напоминающем матросский сундук былых времен; ее простое темное платье терялось в тени, волосы были зачесаны назад и чинно спрятаны под белым чепцом, кружево которого слегка поблескивало в лунном свете. Гай тут же вспомнил, как нимб из медных волос окружал ее лицо, когда она вошла в дом из сада, и про себя улыбнулся. Затем он закрыл окно и прошел чуть вперед, сохраняя между собой и Сарой безопасное расстояние.
– Не зря же я договаривался о тайной встрече после полуночи. После этого было бы очень глупо пройти по коридору и открыть дверь.
– Вы поступили правильно, решив быть осторожным, – возразила Сара. – Если бы вас увидели в этих коридорах, каждая леди решила бы, что вы побывали в спальне у ее соперницы, и потому все стали бы злиться.
Гай втянул запах зеленого яблока.
– Без сомнения. К счастью, завтрашний день обещает быть прекрасным; мы возьмем пять экипажей, чтобы посетить мистера Барри Норриса, чья коллекция орхидей может представлять интерес. Тем временем я сумел выяснить у горничной, что садовник лорда Аксхэмптона – это ковыляющий старикан с белыми волосами и что Аксхэмптон терпеть не может ничего экзотического. Молли – девушка не очень-то словоохотливая, но слуга Аксхэмптона – ее дедушка, и он не выращивает ни роз, ни орхидей, так что мы можем смело исключить его из наших списков.
– А мистер Норрис?
– О нем я ничего не знаю. Вы узнали что-нибудь от мистера Пирса?
Брови Сары, рыжеватые на фоне белой кожи, сдвинулись, и она слегка нахмурилась:
– Пожалуй, нет. Этот человек свободно говорит о том, как он выращивает цветы, но стоит коснуться других тем – и сразу же вырастает какая-то странная стена умолчаний.
– Умолчаний, к которым здесь, кажется, склонны все. Никто из слуг не хочет разговаривать о том, что происходит в этой части Девона.
– Мистер Пирс пришел в особое раздражение, когда его жена сообщила, что он целый год не выезжал из Бакли, хотя я уверена, что это правда. Единственное, что я узнала под конец, – это что его новые орхидеи получены от фирмы «Конрад Лоддиджес и сыновья», из Хакни.
– «Лоддиджес» – главный импортер орхидей, так что в этом нет ничего удивительного. Пирс не сказал, кто их привез?
Сара провела пальцем по железным полоскам, которыми был обит сундук.
– Когда я спросила его напрямик, он переменил тему, как будто я спрашивала о тайне гордиева узла. Я не стала настаивать и просто ушла.
– Ничего страшного. – Гай кивнул. – Я никогда не думал, что Пирс – это Фолкорн, совершенно уверен, что Овербридж – не Дедал. Зачем ему преследовать вашу кузину, добиваться ее милостей, когда он без ума от своей жены?
– Да, это просто невероятно.
Гай подошел к камину.
– Мы ищем либо неженатого мужчину, либо мужчину, который сходит с ума по другой женщине, не так ли?
– Если верить письмам Рейчел, вы правы, но вряд ли на нее можно полагаться.
Гай рассмеялся; несмотря на силу своего желания, он получал большое удовольствие от быстроты ее ума.
– Конечно. Мы совершенно не представляем себе настоящих мотивов в этом деле.
– А не может мистер Норрис быть Дедалом?
– Барри Норрис – человек странный, он весь состоит из грубовато-добродушных манер и сердечности, но за ними кроется проницательный, расчетливый ум.
– И он коллекционирует орхидеи?
– Я бы так не сказал. Норрис покупает эти растения, потому что они в моде и ему это по средствам. Теперь, когда мы исключили Аксхэмптона, нашими наиболее реальными подозреваемыми становятся лорд Мурфилд и лорд Уиддон. Больше в этих местах ни у кого нет необходимых средств, хотя Мурфилд тоже весьма незначительный коллекционер.
– А лорд Уиддон?
– О, этот господин просто помешан на орхидеях, но он холостяк и отшельник. Нелегко будет получить приглашение посетить его.
– Значит, выдумаете, что Уиддон может оказаться нашим главным подозреваемым?
– Ну, вряд ли он из тех, кто станет преследовать женщину…
– Интересно, он когда-нибудь посылает своего садовника в Лондон покупать для него растения?
Гай прекратил безнадежное созерцание холодного очага и устремил взгляд на стремительно бегущие облака за окном.
– Разумеется, но что из этого?
Сара, соскользнув с сундука, встала, и лунный свет окутал ее серебряными нитями. Кожа ее блестела, как поверхность жемчужины.
– А нельзя ли просто спросить у леди Овербридж, кто привез ее орхидеи в Бакли?
– Я уже спросил. Увы, Аннабелла столько же знает о том, как содержатся ее теплицы, сколько о девочках, которые вышивают ее бальные платья, или о том, как еда появляется у нее на столе.
– Вы, похоже, не очень-то это одобряете.
Сара усмехнулась.
– Леди, которая безразлична к условиям жизни людей, обеспечивающих ее красивую жизнь, вряд ли заслуживает одобрения.
– О, да вы радикал, мистер Деворан!
Гай, не выдержав, рассмеялся.
– Уверен, вы разделяете мое мнение.
– Да, но мне пришлось самой зарабатывать себе на жизнь!
– В то время как я просто праздный и бесполезный человек?
Сара прикусила губу, словно не хотела громко смеяться.
– Я вела себя немного грубо в книжной лавке, да?
– Помилуйте, тогда мы еще не были знакомы.
– Что только еще более печально. Я вела себя очень плохо. – Сара снова уселась на матросский сундук и наклонила голову набок.
– Это покаяние?
– Нет. Просто справедливость. Вы не обязаны делать мне одолжение.
– А любопытно было бы узнать… – Гай внезапно замолчал.
– У меня нет тайн, сэр. Что вы хотите знать?
– Как вы вышли замуж за капитана Каллауэя? – быстро спросил он. – Вы сказали, что этот человек был на несколько лет старше вас?
– Если точно – на пятнадцать. Он ухаживал за мной, и я приняла его предложение. У капитана был маленький домик рядом с Ярмутом, где он устроил склады. Все считали, что это очень хорошая партия.