Когда мир изменился
Шрифт:
Нити лилово-алого пламени текли с крыльев и когтей твари прямо в портал. Плоть слезала с костей, и сами кости дробились на мелкие обломки; несколько мгновений — и от жуткого страшилища не осталось вообще ничего.
Как, впрочем, и от послушника.
И по-прежнему сиял мерзким неживым огнём портал.
Фесс ощутил дуновение бездны.
Дорога в Город греха была открыта.
С таким трудом вычерченную звезду смыло целиком и полностью.
Кэр кое-как поднялся. Утёр сочившуюся из носа кровь.
Там, внизу, то самое зло. И, значит,
…Что там писали теоретики о сложностях и ловушках в левитационных чарах?..
— Мы так не договаривались, некромаг.
Отец Виллем глядел на него выверной, правая ладонь монаха тискала рукоять шестопёра.
— Сожалею, — Фесс пожал плечами. — Это война, святой отец, на войне без потерь нельзя.
— Позови ты меня, и…
— И вместо одного трупа было бы два. Или даже три. Тварь из провала сожрала твоего послушника, я едва с ней справился. А что случилось бы, сожри она вас двоих?
— Ты так уверен, что сожрала бы? — негодующе проскрипел отец Виллем. — Что не подавилась бы?
— Уверен, — холодно сказал некромант. — Не люблю самоубийц, сударь мой конгрегат. А особенно не люблю самоубийц, уверенных в собственной неуязвимости.
Монах аж покраснел.
— Господне слово хранит меня!..
— Твоих послушников оно тоже хранило?.. Брось, патер, чем меньше Господа в твоих речах…
— Тем меньше той самой «магии», — перебил монах. — Ты забыл, откуда я её беру, некромаг? Из того самого «слова».
Фесс вновь пожал плечами.
— Хорошо. Что ты хочешь, отец Виллем?
— Ты можешь заткнуть эту дыру, некромаг?
— Прямо сейчас? Нет, не могу.
— А что собрался тогда делать? Что с этим стариканом Гольдони?
— Спит, я думаю, в своей постели. Ну, или варит эликсиры, если звёзды благоприятствуют. Он силён в алхимии, если я правильно понял его милость.
— Тьфу! — яростно прошипел монах. — Не играй словами, некромаг! У нас дыра в самую бездну, в обитель проклятых!.. А ты, похоже, расширил её ещё больше! Так, что тамошним тварям открыта дорога сюда! Потрясающая беспечность!..
— Ничего подобного, святой отец. Нам предстоит туда спуститься, в этот твой «город греха». Врага надо бить на его территории и желательно малой кровью.
— Так и знал, что ты это предложишь, — слегка побледнел монах. — С именем Господа на устах… что ж… если надо…
— Никто не знает, что там, внизу, — перебил его Фесс. — Никто там не бывал и не возвращался. Если я неправ, и архивы Святой Конгрегации хранят сведения о подобном — прошу прощения.
— Не хранят, — буркнул отец Виллем. — В том-то и дело.
— Тогда пойдём, — легко сказал некромант. — Разберусь со спуском, и пойдём. А дыру окружим отпорными чарами. Твари оттуда, как видишь, вполне себе смертны, хотя и крайне опасны. Мавзолей надо закрыть, запереть и запечатать. Сможешь договориться с его милостью, святой отец?
Тот кивнул.
— А та дева, которую мы спасли? Зачем она-таки
— Пока ещё нет. Их с Конрадом придётся оставить тут…
— Понимаю, понимаю. Под особым надзором его милости. Ладно, некромаг, и это сделаю. Не прося ничего взамен, прошу заметить!..
— Понимаю и ценю, святой отец.
— Дыру надо закрыть, — понизив голос, повторил монах. — Любой ценой. Если бы ты сказал мне, мол, послушника Господь к себе призвал, но портала больше нет — ей-же-ей, некромаг, добился б я, чтобы провозгласили тебя в Армере местночтимым. А так… похоже, и впрямь придётся в эту пасть проклятую лезть.
Отец Виллем не праздновал труса.
— У нас есть три пути, патер. Первый, самый простой — отыскать и разъяснить мэтра Гольдони. Второй, чуть посложнее, — обыскать катакомбы и найти логово лича, за коим я и гнался. И, наконец, третий, самый сложный — идти через портал.
— А как же спасённая дева? Она по какому пути?
— По моему собственному. Однако это потребует массы времени, и я даже примерно не знаю, как к нему подступиться.
— С ней тоже что-то не так, — буркнул монах. — На твоём месте, сударь некромаг, я бы держался от неё подальше. И вообще, сдал бы инквизиторам.
— Сдал?! Как это «сдал»?
— Глядишь, что-то они б из неё и извлекли бы, — отец Виллем равнодушно пожал плечами. — К настоящим ведьмам, ересиархам да варлокам их не подпустишь, но из одной девчонки они правду бы извлекли… да не бледней, сударь некромаг, не пытками, нет! Просто напугали бы… Так, вижу-вижу, уже весь белый от ярости. Это мне надо тебя спрашивать, сударь, — какой-такой твой собственный путь? Чем эта девчонка так важна?
— Тем, что она не из мест, ведомых здешним обитателям.
— А, — кивнул монах. — Слышал, слышал. Сказочная страна Эгест. Ну, знаешь, некромаг, умом расслабленных много у нас ходит. Так тебя эта байка занимает?
— В том числе и она, патер. В том числе и.
— Ну, дело твоё. Мне сказки, ежели они не еретичны, ничуть не мешают. Да даже если и еретичны, но мертвяков не поднимают, подожду в колокола бить, пока инквизитор потолковее не сыщется. Многие-то без ума повторяют, без злого умысла, а болваны эти р-раз, и на дыбу да под кнут. Огнём пытать да железом — тут соображения не надо.
— В общем, отец Виллем, коль ты со мной — то собирайся. Его милости скажи…
— Скажу, всё что надо. А тебе, некромаг, мой совет — сбрось с сердца тяжесть. Разберись с девой своей.
— Да не моя она! На Конрада глядит, ему глазки строит!..
— Ага! Значит, не так и расслаблена умом, как кажется! — усмехнулся монах. — Ладно, некромаг. Ступай. Я распоряжусь.
И протянул руку для пожатия.
Дева Этиа. А ведь патер Виллем прав — тайна эта ничуть не меньше раскрывшегося портала. И, если лич с таким старанием вытягивал из неё память, значит, она, эта память, для чего-то нужна. Причём именно как магический ингредиент.