Когда нет выбора

Гусейнова Ольга Вадимовна

Я привыкла к высоким астеничным мнакам; маленьким субтильным чивасам, которые чаще всего ростом мне по плечо, кажется, если обниму крепко – запросто покалечу; людям с Терры или рольфам. Представители этих рас внешне похожи на тсареков, особенно люди, и среди них вполне можно найти себе друга мужского пола для жизни и для души. Но люди и рольфы живут в два раза меньше, а пережить любимого для меня было бы тяжелейшим ударом. Моя мать не умерла, а лишь сменила пол и бросила нас с отцом, но для него бывшая жена словно умерла, и долгие годы он не мог прийти в себя после потери.

Для эмпата способность улавливать чужие чувства и эмоции –

еще и слабость, потому что он привязывается к тому, с кем долго живет, насквозь пропитывается его эмоциями, чувствами. Как однажды говорил мой отец, вспоминая маму, мы буквально заражаемся любовью и болеем ею всю оставшуюся жизнь. Невероятно тяжело сменить партнера, а тем более – забыть или вычеркнуть из своей жизни. Нужно иметь железную волю, чтобы суметь это сделать, вот папа так и не смог перестать любить маму. А она, получается, никогда его и не любила.

Когда мы с Маркусом на каком-то этапе перешли к более близким, интимным, отношениям, папа забеспокоился и провел со мной серьезную беседу именно на эту тему. Интересовался, уверена ли я в Маркусе настолько, чтобы доверить ему не только свою жизнь, но и душу. В тот момент я затруднялась с ответом, и, как выяснилось недавно, мне повезло, что чувства к нему были неглубокими. И опять же, папа позволил встречаться с Маркусом и довольно легко отнесся к нашим отношениям, потому что мои гормоны «гуляли» вовсю и к чему-то серьезному я была не готова. А сейчас организм полностью подготовлен к материнству и семейной жизни, и мне надо быть очень осторожной с мужчинами.

Я медленно, в задумчивости шла из столовой, ни на кого не обращая внимание, – надоели уже. И снова вернулась мыслями к Тарию Биане и его непонятным поползновениям в мою сторону. Какого… ему, в сущности, от меня надо?

Странное поведение, разговоры среди экипажа, наш последний разговор и эмоции Тария выбивали из колеи. Они верят, что я мужик, и этот факт, безусловно, морально убивает безопасника, но он почему-то вызвал меня на мостик и приказал выполнить ненужную работу, лишь бы дотронуться до моей руки. Я же чувствовала, что он испытывал в том нужду – сильную и непреодолимую ДАЖЕ для него, а в его силе воли уже успела убедиться. После «рукопожатия» я непостижимым образом словно проваливаюсь ему в душу, а ведь такого раньше никогда не было. Да и с другими илишту мы часто обмениваемся пристальными взглядами и – ничего. А еще мистическое, по-другому не назовешь, притяжение наших с Тарием ладоней. Может, тоже что-то означающее? Или дающее возможность заглянуть ему в душу? Неужели тот случай стал каким-то своеобразным импульсом к началу дальнейших событий? Ведь до памятного столкновения эсар меня презирал и даже не замечал, а потом все покатилось словно камень с горы…

А в итоге он громит «бордель», затем идет ко мне в каюту и предлагает стать женщиной. И снова в голове всплыл подслушанный разговор двух пострадавших илишту. Биана на меня запал, причем вынужденно, не по своей воле… И женщин они… нет, не боятся, это я уже смогла понять по обмолвкам мужчин, но встречаться с ними лицом к лицу не горят жгучим желанием. Вон, как Севаро расстроился, что ему назначили в качестве наказания обслуживать женщин.

Круг вопросов и непонятностей ширился, а вот точных ответов никто не дает. Да еще и сама личность этого Бианы неведома. Конечно, за две недели я привыкла к особенностям и отличиям мужчин илишту от привычных мне рас, но все-таки представить себя с Тарием

Бианой… хм-м, как-то не получается.

Да, их рост и габариты впечатляли – фигуры илишту вполне привлекательны, рядом с ними ощущаешь себя маленькой и беззащитной девочкой… только вот они меня мужчиной считали и, соответственно, относились так же. Толкали, презирали, косо смотрели, так что негатива к ним у меня выше крыши «трех семерок» накопилось. И к Тарию – не меньше других, хотя он меня спас, помог, когда было жизненно необходимо; пожалел, пусть на миг, но зато сейчас, похоже, именно за свою жалость и расплачивается, терзаясь и выслушивая чужие насмешки. Все равно жуткий тип и внешне в диковинку, и в целом илишту страшные – на мой взгляд, привычный к другим лицам и расам. Эх-х, совсем запуталась в себе и своих мыслях.

Раздумывая, я добралась до отсека, где мы постоянно находились с Фисником в ожидании вызова. Эс Лека встретил меня усталым видом, но с довольным блеском в глазах.

– Наши поймали аварийный сигнал! Это та самая планета, где они потерпели крушение. Теперь уже можно утверждать.

– Вы уверены? – спросила я, по-прежнему сомневаясь. Мы зависли на орбите небольшой планеты несколько часов назад и медленно облетали вокруг нее, сканируя поверхность.

– Да, уверены. Это наш сигнал, – тут же ответил Фисник.

– С ними все в порядке? – осторожно поинтересовалась я и получила кивок в подтверждение. – Значит, сегодня ваших женщин спасут?

Наставник покачал головой и наморщил лоб:

– Не знаю, Есь! Мы поймали необычный сигнал о помощи. Понимаешь, на наших кораблях установлено несколько типов аварийных сигналов, чтобы даже в самых сложных и невероятных ситуациях можно было подать сигнал бедствия. В таких случаях все они включаются автоматически. Даже самый примитивный – радиосигнал… Поверхность этой планеты состоит из твердых пластов и жидких прослоек – этакие своеобразные моря из смеси жидких металлов. Обычные сигналы блокируются, даже наш бортовой сканер не смог определить точное местоположение корабля, лишь примерную область для поисков, благодаря тому, что поймал обычный радиосигнал, но он тоже чем-то экранируется… Сканер не может поймать источник…

– А обломки не видны? – Фисник отрицательно покачал головой. – Должно быть, они в этом металлическом море? – Согласный кивок Фисника. – И как быть теперь?

Наставник пожал широкими плечами, затем устало потер лицо.

– Не знаю, Есь!

– Так они вообще живы? – Неверяще уставившись на мужчину, я добавила: – Они же крибл знает сколько находятся в металлическом море – может, они уже…

– Это не важно, Есь! – мою взволнованную речь прервал Фисник. – Каждый из илишту знает: свои никогда не бросят в беде. Каждый илишту – огромная ценность. И мы, пока не выясним, что с ними стало, отсюда не улетим. Раз надо – будем нырять. Наши шаттлы приспособлены…

– Но там металл, который экранирует и не пропускает любые сигналы, – возразила я. – Как вы их искать будете? Тыкаясь как слепые новорожденные шурки во все более-менее твердое… авось, наткнетесь на корабль?

Фисник нахмурился сильнее и отпарировал:

– А ты что предлагаешь? Если ничего путного, то лучше благоразумно помолчать и дать возможность более умным придумать выход из положения…

Я ехидно поинтересовалась:

– И кто у нас самый умный?

Фисник не обиделся, а, так же ехидно на меня взглянув, ответил с насмешкой: