Когда охотник становится жертвой
Шрифт:
— Тоже мне новость, — тихонько хмыкает Эрнандес, — весь день об этом по телику твердят.
Кайл понимает, что прошляпил всё на свете. За прошедшие двое суток к телевизору он почти не проходил.
—… разборки между картелями достигли апогея. Это было заказное убийство. Сверху нам обозначили круг подозреваемых в причастности к этому преступлению. Эти люди совершили хамский, наглый акт демонстрации силы на нашей земле. Мы не имеем права оставить его безнаказанным. Мы действуем именем закона, именем конституции, свободы и демократии… — Тони распаляется, совершая свой традиционный акт поднятия подыхающего боевого духа, который больше напоминает акт любви с трупом. Он щёлкает пультом проектора. На экране появляются фото подозреваемых.
Кайл перестает слышать звуки — на белой доске бледно высвечивается лицо и имя брата. «Оливер Данэм» появляется следом за ним.
Кайл осматривается. На него никто не косится, кроме Фрэнка. Значит, всем либо похрен, либо насрать. О том, что он попал в Академию по программе помощи парням из неблагополучных районов знают не многие, но многие догадываются. Вряд ли кто-то будет задавать ему вопросы, окружающим проще забить хер и не нарываться — мало ли, какие у него там остались связи. Порой это даже удобно — никто не мешает переваривать услышанное. А переварить есть что. Коулу удавалось одиннадцать лет не влипать в проблемы с законом. Похоже, лимит его удачи исчерпан.
В покое Кайла не оставляет только Фрэнк. Он ловит его в коридоре, отводит в сторонку.
— Кайл, слушай, ты имеешь право не свидетельствовать против близких и всё такое, но если ты с ним общаешься, то, сам понимаешь, лучше ему с повинной явиться. Причастность надо доказать, само собой, ну, а если всё-таки он как-то со всем этим повязан, то срок за явку уменьшат.
В голосе Фрэнка слышны отеческие нотки, хотя откуда бы Кайлу, безотцовщине, знать, что это такое. Фрэнк беспокоится, сочувствует, это очевидно. Он опекает его, как опекал каждого зелёного выпускника, словно птенца, выкинутого из тёплого гнезда. Кайл всегда был благодарен ему за это, но сейчас это его участие начинает раздражать.
— Он всё-таки твой брат, пусть вы и не контачите. Защита свидетелей может проканать. Дядька моей бывшей жены, он вообще разбоем занимался, отсидел, приличным человеком стал…
— Спасибо, Фрэнк, — Кайл прерывает его. — Правда, спасибо.
Он давит из себя скупую улыбку и спешит дальше по коридору. Надо улучить момент и набрать Коула так, чтобы никто не спалил — по легенде он с братом не общается. Родственники с мутной репутацией — минус балл при поступлении в Полицейскую Академию. Такой вот естественный отбор, чтоб его.
Спустившись в гараж Кайл открывает капот машины, проверяет исправность по протоколу, подписывает бумажку, что принял тачку у предыдущей смены. Выкроив минутку, когда Эрнандес уходит отлить на дорожку, набирает брата.
— Вас крупно прижали, ты в курсе?
— Да. Данэм сказал, разберётся с этим, — отвечает Коул. Его голос серьёзен, озабочен, но не раздражен, значит, земля пока под ним не горит. — Ты лучше не звони мне. Особенно с работы, мало ли, может, вас там слушают.
Без лишних прощаний Коул сбрасывает звонок. Кайл набирает номер бара «Приход». Трубка снимается, но в ответ ничего: Кайл слышит шум, возню, пререкания. Глухо, будто кто-то зажимает динамик ладонью.
— Слушай, Кайл, она не хочет с тобой разговаривать, вы, что, поцапались? — раздражённо отвечает Нэнси. — В общем, мне надоело передатчиком работать, разберитесь сами, а?
— Да что ж за херня такая, — цедит Кайл в ответ на короткие гудки. Заехать к ней и выяснить всё по горячим следам он не может — отведённый им с Эрнандесом квадрат оказывается бесконечно далеко от её бара. Остаётся лишь мусолить по десятому кругу обрывки информации в башке и думать, думать, думать. И ждать, когда, наконец, закончится смена, чтобы начать по порядку решать чёртовы проблемы, которые никак не желают заканчиваться.
— Держись главных улиц, не сворачивай в переулки, за нами хвост и давненько, — голос напарника врывается в его размышления, вынуждая немедленно подобраться. Кайл дважды сворачивает на перекрёстке и дважды серебристый минивен «Форд» мелькает у него в зеркале заднего вида. — Что бы ты делал без меня, салага? — беззлобно усмехается Мигель. Видно, что он напряжен, пистолет держит на коленях, сползает по сиденью ниже, чтобы макушка не мелькала над подголовником. Кайл замедляет скорость.
— Номерные знаки не установленной формы, — вместо «Калифорния» выбито «Лас Кобрас». — Это Гарсии.
— Говорил тебе, не связывайся, —Эрнандес снова начинает его отчитывать. — Завалил братца его, теперь пиши завещание, они с тебя живого не слезут.
Связался уже, крепче некуда и давненько, и братец его Суарес проблема не самая главная — думает про себя Кайл, но для напарника ограничивается коротким ответом:
— Я ему рожу вчера разбил. В частном порядке.
Любопытство напарника относительно его синяков должно быть удовлетворено.
— Ну пиздец… — Мигель хлопает себя по колену и закатывает глаза. — Подам-ка я рапорт о смене напарника. Тебе походу жить надоело, а мне ещё нет.
— Тормознем их? За номера, — Кайл включает сигналку и берёт в руку передатчик громкоговорителя.
— Точно подам, — подтверждает Мигель, оглядываясь назад. «Форд» исчезает из виду за первым поворотом. Кайл уверен, эта тачка ещё появится у него на хвосте не сегодня, так завтра. В войну «Хантеров» и «Кобрас» он влез по самое не балуй.
Время позаботиться не только о себе, но и о безопасности близких. У дома тёти Хлои всегда кто-то есть, возле «Прихода» дежурят двое из пехоты «Хантеров» с правом открывать огонь на случай, если кто-то от Гарсии попытается снова её достать — хоть где-то всё более-менее стабильно. Осталось только аккуратно донести до Кали, что Гарсия больше не придёт к ней за деньгами, и что всё это теперь будет делаться через него, а для начала разобраться бы, с чего она вдруг психанула.
Звонок из «Логова» оживляет его упорно молчащий телефон (он не терял надежды, что Кали одумается) за полчаса до конца смены.
— Рита. — Одно короткое слово. Значит всё гораздо хуже, чем он может себе представить.
Коул больше ничего не говорит. На своё «что случилось?» Кайл снова слышит короткие гудки. Это уже начинает порядком подбешивать.
Мчась в «Логово» Кайл думает о тёте Хлое — её матери, женщине, которая стала матерью и им с братом. Если с Ритой что-то случится, она этого не переживёт.