Когда он получает
Шрифт:
В глазах Виты мелькает разочарование, но она быстро берет себя в руки. — Я понимаю.
Вечер окончен. Джино и Вита провожают нас до двери, настроение у них напряженное и неспокойное.
Вита обнимает меня на прощание. Я чувствую, как она кладет что-то в мою сумочку.
— Телефон, — шепчет она мне на ухо. — Позвони мне, если передумаешь.
ГЛАВА 11
БЛЕЙК
По дороге домой Неро не разговаривает со мной. Он погружен в раздумья, пока везет нас обратно
Сильный дождь бьет по лобовому стеклу. Сегодня чуть выше нуля, тепло для января в Нью-Йорке, по словам Алека. Он сделал нам комплимент, когда увидел, что мы уходим. Сказал, что мы красивая пара.
Как и Ферраро, вы никогда не узнаете правду о нас по тому, как мы выглядим.
Их предложение кружит у меня в голове, как назойливая муха. У меня нет желания влезать в мир Неро еще больше, чем я уже в нем есть, но здесь может быть что-то.
Что-то, что может помочь и Неро, и мне.
Теперь, когда я наконец поняла, чем Неро пожертвовал ради меня и какую роль я сыграла в нашей нынешней ситуации, часть моей злости на него сменилась тяжелым чувством вины.
Он потерял все, когда приехал в Даркуотер-Холлоу, а теперь потерял все снова. Похоже, он больше не общается ни со своим бывшим боссом, ни с другими друзьями. Неужели они бросили его теперь, когда он работает на Ферраро?
Есть ли у него кто-нибудь в этом городе, кроме меня?
Я чувствую себя такой одинокой с тех пор, как он привез меня сюда, но я никогда не думала, что он тоже может чувствовать себя одиноким.
У него даже нет Сандро, которому он мог бы довериться. В разгар всего этого хаоса была ли у него возможность погоревать о нем? Или он задвинул все свои эмоции подальше?
— Сегодня вечером мы запрограммируем твои отпечатки пальцев в систему безопасности, — говорит он, удивляя меня. — Теперь, когда Ферраро знают, что ты здесь, нет смысла держать тебя взаперти.
Мой домашний арест закончился.
— Спасибо, — тихо говорю я.
Он только кивает.
Несколько секунд я изучаю его, пока он движется по оживленным улицам города.
Он еще не до конца оправился от боксерского поединка с Алессио, но даже с порезом на губе и исчезающим синяком на скуле он до боли красив.
Я подавляю внезапное желание наклониться и поцеловать его в щеку.
То, что я узнала сегодня, не изменит ни того, что я больше никогда не смогу ему доверять, ни того, что между нами все кончено.
Я все еще хочу уехать из Нью-Йорка.
Но я не хочу оставлять Неро вот так.
— Что такое капо? — спрашиваю я.
— Среднее звено мафии. У капо есть своя команда, за которую он отвечает. Они работают на него и платят ему долю от своей прибыли. Затем капо выплачивает свою долю боссу.
Я изогнул бровь. — Звучит как организация массового
Неро хихикнул. — Не совсем. Если только она не наполнена кокаином.
— Так это основа бизнеса? Наркотики?
Он бросает на меня косой взгляд. — С чего вдруг такое любопытство?
— Ты не можешь ожидать, что мне не будет любопытно после того вечера, который мы только что провели. Если бы не отношение Козимо и не Алессио, появившийся во всей красе, ты мог бы сказать, что семья разбогатела на создании империи эфирных масел, и я бы тебе поверила. Они не похожи на гангстеров.
— Чем раньше ты научишься не доверять внешности, тем лучше для тебя будет в долгосрочной перспективе, — говорит Неро. — Ферраро занимаются оружием, наркотиками и рэкетом. У них также большой портфель легальных предприятий, некоторые из которых выступают в качестве прикрытия. Их империя огромна, и они хорошо известны в политических кругах благодаря своим щедрым пожертвованиям перспективным кандидатам.
— Перспективным?
— Тем, чьи приоритеты не имеют ничего общего с борьбой с организованной преступностью.
Мы останавливаемся на красный свет.
— Ты бы хотел стать капо?
Неро поворачивается ко мне, его ореховые глаза оценивают. — Какое это имеет значение?
— Мне любопытно. Как бы это сравнилось с работой консильери?
Его губы сжались в тонкую линию. — Я был капо гораздо дольше, чем консильери. Полагаю, это все равно что влезть в старую пару обуви.
— Как ты вообще оказался вовлечен во все это?
— Мафия? Это не было выбором.
Я нахмурил брови. — Что ты имеешь в виду? Тебя заставили?
На его губах появляется нотка веселья, когда мы снова начинаем ехать.
— Я не жертва, Солнышко. Я жаждал этой жизни. С самого детства я мечтал только об одном — чтобы меня сделали.
— Должно быть, у тебя было хорошее детство, раз ты поставил себе такую цель.
Я понимаю, насколько осуждающе я говорю, только после того, как слова покидают мой рот.
Неро лишь пожимает плечами. — Возможно, так оно и было.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Ты никогда не спрашивала.
— Я спрашиваю сейчас.
Кажется, я наконец-то готова узнать, кто такой Неро, но мне интересно, захочет ли он мне это показать.
— Мое детство было сложным, — наконец говорит он. — Оно сильно изменилось, когда моя мама ушла от моего отца. Мой биологический отец был слабым человеком, который предпочитал позволить нам с мамой голодать, чем делать то, что нужно, чтобы обеспечить семью.
— Вы были бедны?
— Мы жили в кишащей тараканами студии в Бронксе, пока мне не исполнилось семь лет. Это чудо, что моя мама так долго с этим справлялась. В детстве она привыкла к совсем другому образу жизни.