Когда он проснется
Шрифт:
– Нет… А ты ей не звонил? – удивилась Яна.
– Нет.
– Странно.
– Ничего странного, – небрежно ответил Костя, – может быть, на дачу уехали.
Брови Яны удивленно взметнулись вверх.
– Ты что, серьезно? Среди недели?
– Не знаю. Мало ли, – пряча глаза ответил Костя.
Яна внимательно и пристально посмотрела на него:
– Что-то случилось?
– Н-нет, – неуверенно произнес Костя.
Яна села напротив него.
– Ну давай, колись. Я никому не скажу, обещаю.
Костя вздохнул и выложил ей все, что знал. В конце концов, подумал он, вряд ли от Яны может быть какой-то вред. А вместе они,
– Ну дела, – выдохнула Яна, когда он закончил, – и что же теперь делать?
– А ничего. Не верю я этим ментам. Они всегда заодно с преступниками.
– Ты им все рассказал?
Костя отрицательно покачал головой:
– Рассказал, конечно. Но не совсем. Не до конца. Спрашивали, когда я с ней познакомился, намекали, почему стал встречаться с Олей за пару недель до похищения? Как у меня с деньгами? Не колюсь, мол, случайно?
– Кошмар, – протяжно вздохнула Яна. – Хорошо, что меня вообще не вызывали, они не знают про ту историю с «телемагазином».
– Не рассказывай им про это, если даже попросят. Мы можем Оле сделать только хуже. Не доверяю я ментам, – повторил Костя. – Кстати, их телефон стоит на прослушивании.
– Это понятно. Если похитители вдруг позвонят…
– Я сам ее найду! – вдруг заявил Костя. – Без всяких ментов.
Яна посмотрела на него с уважением.
Помолчали.
– Ты видела когда-нибудь того парня с овчаркой, что появлялся перед Олиным домом в последние дни?
Яна пожала плечами:
– Нет, никогда. Кстати, я тоже о нем сразу подумала. В принципе все собачники из этих домов друг друга знают, мы же все тут гуляем на плешке между гаражами. Так вот, овчарок у нас здесь очень мало, это не модная порода. Теперь ротвейлеров в основном держат, американских стафордширов, бультерьеров, а овчарок кто держит? Охранники, менты, сторожа, – ну, кому по работе надо, а чтобы так, для себя…
Яна покачала головой.
– А вообще, я уже думала, собака – это самый классный способ, чтобы незаметно следить за человеком. Никто не обращает внимания, пока твоя собачка писает, можешь за кем угодно пристроиться сзади и идти. А писает она у каждого столба.
– Янка, а ты про этого телевизионщика можешь что-то еще вспомнить? Как он выглядел?
– Лет под тридцать, усатый. Рожа солидная. На хохла чем-то похож, усы такие книзу, – изобразила Яна. – И еще он довольно профессионально нас охмурял.
– Что значит «профессионально»? Ты думаешь, он в самом деле с телевидением связан?
Янка задумалась.
– Нет, я не это имела в виду… Сейчас, дай подумать, как бы это тебе объяснить… Он убедительно охмурял. Не на словах, а на доказательствах. Например, у него при себе была солидная кожаная папка, деловая, в ней всякие фирменные документы. Он нам буклеты показывал, такие яркие, цветные, на глянцевой бумаге. Целый набор всяких буклетов этой фирмы, торгующей золотом и драгоценностями по телевизору. Вот это меня больше всего сейчас удивляет. Понимаешь, слишком много пороху для того, чтобы с их помощью просто закадрить двух девчонок в кафе. Ну зачем мы ему сдались, когда, пожалуйста, на каждом углу можно найти, было бы желание. А если он специально за Олей охотился, то опять-таки вел себя слишком профессионально, как будто его работа связана с убеждением… Я читала раньше в газете, что где-то в Новосибирске или Владивостоке был такой случай, когда организовали вывоз девушек в Японию, им наплели, что они получат работу
Яна вышла на кухню, чтобы сварить еще кофе.
Костя похлопал себя по карманам, ища сигареты. Видимо, они остались в кармане куртки. Он вернулся в прихожую, сунул руку в один карман, другой…
Черт! Как он мог об этом забыть?
Он вытащил из кармана смятую пустую пачку «Кемела», брошенную бандитами на остановке.
Ну конечно, насажал теперь на нее собственных отпечатков, дурак. А ведь могли бы снять с них отпечатки того самого чубастого, похожего на хохла, который заталкивал Олю в машину.
– Яна! У тебя найдется какой-нибудь чистый целлофановый мешок?
– Большой?
– Нет, обычный маленький.
Костя вошел в кухню, держа смятую пачку на ладони.
– Что это?
– Улика. Это выбросили из той машины, – объяснил он. – На ней должны быть отпечатки их пальцев.
Яна уставилась на смятый клочок желтого картона.
– Ничего себе! Настоящая улика, – восторженно сказала она, понижая голос. – Почему ты не отдал ее следователю?
– Хотел отдать, но столько всего навалилось! Сразу дежурный по отделению вообще не хотел в это дело вмешиваться. Я пришел, говорю: у меня на глазах только что девушку в машину затолкали и увезли, а он плечами пожимает: а ты ей кто, брат, сват? Если пропадет, то пускай ее родители в розыск объявляют, а ты вообще иди спокойно себе домой. Ну я и не стал говорить, что Оля – дочка депутата Мартемьяновой из Госдумы. Раз они ради простого человека не зашевелились, то какой смысл вообще с ними дело иметь?.. Даже заявление у меня не приняли. Сколько часов канителились, пока между собой выясняли, похищение это или не похищение. Может, у девушки просто такой способ общения с друзьями? Хорошо, Елена Александровна через свои связи на более-менее приличных людей вышла. Хотя я и им не верю. И не все сообщил.
Костя положил смятую пачку в целлофановый пакетик.
– Интересно, а можно узнать, например, где она куплена? – предположила Янка, глядя как зачарованная на настоящую улику.
И тут Косте в голову пришла странная мысль.
– У тебя найдется пинцет? Щипчики для бровей?
– Ага. Сейчас принесу. А что ты собираешься делать?
– Да так, попробую проверить одну вещь…
Аккуратно придерживая через целлофан край смятой пачки, Костя другой рукой при помощи пинцета пробовал распрямить ее. Когда это наконец получилось, он осторожно приоткрыл пачку и тряхнул ее.
– Есть!
Янка тихо ахнула. На пол упал белый клочок бумаги.
– Товарный чек! – прошептала она, падая на колени и разглядывая смятую бумажку. – Ты знал, что он там будет?
– Случайность. Скрупулезные люди чеки не выбрасывают на землю, а обычно оставляют в коробке на прилавке или на всякий случай засовывают в купленную вещь, чтобы при случае, если тебя надули, можно было потребовать назад свои денежки. По идее, в пачке от «Кемела» вполне могла оказаться обычная «Ява». А судя по тому, как была операция спланирована, люди были скрупулезные, на авось не рассчитывали.