Когда пришла чума
Шрифт:
– Можешь задавать вопросы.
Теперь уже я стал спрашивать. Раз уж разрешили, можно получить немного информации. Главное – время потянуть и немного оклематься.
– Чем ты меня вырубил?
– Прикладом, - он покосился на свой АК-74.
– Как тебя зовут?
– Дмитрий Скабелин. Позывной – Чердын.
– Почему Чердын?
– Городок есть такой – Чердынь. Я родом из тех краев. Потом в Ухте оказался и прозвище прилипло.
– Понятно. А здесь, что делаешь?
– К братве прибился, когда «чернушка» пришла. Сначала в городе был. Потом отправили в Тиман, аэродром караулить.
– Дезертир, значит?
– Нет. Я никому присягу не давал. Пока было выгодно, шел в ногу со всеми, а когда интересы разошлись, свернул в сторону. Все просто.
– А почему ушел?
Он пожевал губами, видимо, размышлял или что-то вспоминал, а затем все-таки ответил:
– Не по пути мне с ними. Охрана аэродрома поселок зачистила, когда подозрение на оспу появилось. Людей в Тимане немного оставалось и там все по беспределу было. Баб насиловали, людей стреляли и грабили, а потом дома поджигали. Я отказался в этом участвовать и со мной еще несколько бойцов. Командир сразу нас прижать не решился, но зло затаил. А после, как зачинщика, решил меня разоружить. Да только я раньше ушел. Что было под рукой, схватил и через минные поля в лес. Алеф – сука, сейчас, наверное, рвет и мечет.
– Вокруг аэродрома есть минные поля?
– Да. А ваши разведчики об этом не знают?
– Нет.
– То-то был бы им сюрприз.
– Теперь уже не будет никакого сюрприза. Засада провалилась, и они уйдут.
– Наверное, - Чердын согласился со мной и добавил: - Если тебе интересно, могу сразу сказать, это я бойцов в бронетранспортере о вашей засаде предупредил.
– Зачем?
– Я с ними не ссорился. Командир ублюдок и садист, а простые бойцы ни при чем. По крайней мере, не все. В броне механик-водитель Жора Петровский, у него в городе жена молодая и две дочери. Так зачем мне его смерть? Я вас заметил и вызвал парня на связь, предупредил, и на мне крови нет. Перед богами чист.
– Перед богами? – не понял я его. – Ты не христианин, что ли?
– Нет. Здесь свои боги есть. А еще духи. Они мне всегда были ближе, чем чужой бог из аравийских песков. Бывает, требу им приношу и совета прошу, а они со мной силой делятся. Впрочем, сейчас это не важно. Или тебя что-то смущает?
– Мне религия не интересна. Любая. Просто спросил. Лучше скажи, как со мной поступишь. Грохнешь, наверное?
Он усмехнулся:
– Отпущу. Не хочу новой крови. Правда, оружие не отдам. Мне оно нужнее, а ты себе новое добудешь.
– А потом что? Куда пойдешь?
– На юг, наверное. Или на север. Еще не решил. Хорошо бы в вашу лесную общину, но тогда тебя придется убить, чтобы свидетеля убрать. Но ты мое слово слышал, и я от него отступаться не собираюсь.
– Это хорошо. Однако может быть все-таки к нам?
– Как ты это себе представляешь?
– Я на тебя зла не держу. Сам в такой ситуации постарался бы языка добыть, чтобы понять, с кем столкнулся. Тем более момент удобный. Поэтому предлагаю следующий вариант. Выйдем на связь с нашими, - я кивнул на рацию. – Поговорим с командирами, и я выберусь из леса. Объясню ситуацию и, если они пообещают тебя принять, подам знак.
– Думаешь, я такой простак? – он поморщился. – Только
– Не так. Я вижу, что ты живешь по законам чести, по своим собственным. И мой дядька такой же. А его слово значит немало.
Мой довод понравился Чердыну и он сказал:
– Надо подумать.
– Подумай и сразу учти – пока ничего непоправимого не произошло, я жив и почти здоров. Мы с тобой общий язык нашли и дальше так будет. Это уже мое слово. Раз ты со мной, как с человеком, то и я за тебя впишусь.
– А оружие?
– Забирай себе. Только «стечкин» отдай и подствольник. Пистолет мне дорог, я его давно ношу и пристрелял. А гранатомет не мой, под расписку получал.
«Только бы поверил, - промелькнула мысль. – Надо выбраться, а потом посмотрим, что и как. Хотя Чердын, сразу видно, человек бывалый и такой в разведке пригодится».
Я убеждал нового знакомого минут двадцать. Приводил различные доводы, расхваливал общину и, наконец, он согласился.
– Где наша не пропадала. Рискну еще раз, поверю в чужое честное слово. И взамен твоего АКМСа отдам свой автомат. Договорились?
– Да.
Он перекинул мне пистолет, и я его поймал. В этот момент мог выстрелить. Но, конечно же, не стал, а сунул «стечкин» в кобуру. Кстати, правильно поступил. Потом проверил пистолет, и оказалось, что он был разряжен. Выходит, Чердын меня провоцировал. Если бы я только дернулся, сразу бы превратился в труп, а так он получил какое-то доказательство, что перед ним не гнилой человечишка.
После этого Чердын вернул мне рацию. Я вышел на связь с Наемником, и мы отправились к месту засады, где расстались. Чердын остался в зеленке, а я выбрался, оказался перед командирами и поведал свою историю.
Андрей Иванович и Наемник совещались недолго. Оба клятвенно пообещали, что не тронут Чердына, и я его вызвал. Не потому, что поверил профессиональным убийцам, которые в любой момент могли переменить свое решение и даже друг другу не доверяли. А по той причине, что Чердын им нужен. Что-что, а соображали они отлично. Ведь если он смог незаметно покинуть аэродром, то сможет так же незаметно вернуться обратно. И не один, а с разведчиками, которые ударят с тыла и захватят объект до того как появится усиление из города.
Было опасение, что Чердын не выйдет и он уже далеко, шагает по лесу и стремительно увеличивает расстояние между нами. Однако он вышел, и командиры сразу же ответили его в сторону. Как они его убеждали, и какие доводы приводили, не знаю. Но конечный итог переговоров всех устроил. Чердын согласился провести нас на аэродром, а взамен Наемник и дядька пообещали не трогать тех бойцов, на кого он укажет. При условии, что они не станут оказывать сопротивление.
Заодно Чердын подтвердил, что вертолеты исправные, по крайней мере, один точно, и летчики попросту тянут время. Их четверо и они не местные. Двое из Екатеринбурга, а еще двое из Кирова. Поэтому оставаться в Ухте и подчиняться самопровозглашенному Комитету Спасения они не желали. Но и сбежать не могли. Он об этом знал, однако летчиков не выдавал. Сначала надеялся, что сбежит вместе с ними. А потом его прижали, и он ушел в одиночку.