Когда пришла чума
Шрифт:
Судьба в очередной раз все перекрутила и переиграла. Расклад изменился, и мы выдвинулись в сторону Тимана. Но до поселка не доехали, свернули в сторону, высадились и разделились. Штурмовая группа из восьми человек, ведомая Чердыном, обходит аэродром с тыла, а бронетранспортеры и грузовик подъедут позже.
40
К бронетранспортеру, который стоял в капонире, мы с Чердыном приблизились одновременно. Я подошел по дороге, которая выходила с летного
– Кто? – спросил сонный голос.
– Жора, это Чердын.
Голос моментально стал тревожным:
– Ты как здесь оказался?
– С разведчиками из лесной общины пришел.
– Выходит, сдал нас. Ну, ты и гондон, Чердын. А я тут перед всеми распинаюсь, говорю, что ты меня о засаде предупредил. Ничего. Сейчас я вам устрою. Стрелок! За пулемет!
Видимо, механик-водитель Жора Петровский, которому Чердын выторговал жизнь, решил завести свой броневик, развернуться и накрыть нас огнем. Однако Чердын предупредил его:
– Ты под прицелом РПГ. Так что не дури.
Он взял его на испуг. Ни у меня, ни у Чердына, гранатометов не было. Это если не считать подствольника на АК-74, который раньше принадлежал нашему новому бойцу. Поэтому все, что мы могли сделать, расстрелять БТРу фары и колеса, а еще дать пару очередей в смотровые щели. Но Петровский повелся, и завести боевую машину не решился. А стрелок, судя по голосу, молодой боец, всхлипнул:
– Мама!
Мы его услышали, а Жора одернул стрелка:
– Заткнись, тряпка!
Несколько секунд царила тишина. Даже там, где находился блиндаж охранников, ни единого крика, не говоря уже о выстрелах. Наемник, дядька Андрей и другие штурмовики работали чисто, без криков и пальбы. Главное – через минное поле и сигналки прошли, а дальше надо без нервов обойтись, сработать по плану и все будет хорошо. Наша задача нейтрализовать бронетранспортер и, кажется, у нас все получится. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!
– Жора, - снова Чердын позвал Петровского.
– Чего?
– Вылезай. Будешь жить и свободу получишь. Гарантирую.
– Да пошел ты, - не слишком уверенно огрызнулся водитель.
– Ты мне веришь?
– продолжал переговоры Чердын.
– Днем верил, а теперь уже не знаю.
– Верь мне, Жора. Больше тебе верить некому. Ты что, собираешься за ухтинских боссов жизнь положить? Или за взводного Алефа, выродка этого? Так не стоят они того. Это я тебе ответственно заявляю.
– Допустим, я открою люк. А как же моя жена и дети, которые в городе находятся? Я ведь не смогу к ним вернуться.
– Сможешь. Тебя отпустят. А потом ты расскажешь красивую сказку, как отбивал атаку превосходящих сил противника и кровь ведрами проливал. Алеф ведь вызвал группу усиления?
– Да. Утром она будет здесь.
– Нормально. Выйдешь к ним и станешь героем.
– Не верю.
– Пойми ты, Жора. Другого выхода нет. Или ты сгореть хочешь?
– Не хочу.
– Тогда делай, что сказано, и не выеживайся.
Выхода у Петровского и стрелка, в самом деле, не было. Он понимал, что мы прослушиваем его радиочастоту и на связь с боевым охранением, до которого разведчики пока
Пленных разделили на две части. Одна пойдет в расход, на каждом кровь жителей Тимана, беженцев и случайных людей, которых охранники расстреливали ради развлечения, пьянея от безнаказанности. А вторую половину, на кого указал Чердын, и летчиков, временно определили в блиндаж. Я остался на карауле, дядька Андрей начал по одному вызывать летчиков, а разведчики и Чердын, словно смена караула, отправились брать последних охранников аэродрома. Но на этот раз сделать все чисто не получилось.
Раздались выстрелы. Сразу несколько очередей, а затем два взрыва и опять наступила тишина. После чего прошел доклад по рации – охранники смогли понять, что перед ними чужаки. Один окликнул приятеля, получил неправильный ответ и открыл огонь. Пришлось закидать окоп гранатами. Бойцы боевого охранения полегли все, а у нас один убитый и два подранка. Но в целом потери приемлемые.
Тем временем подтянулась бронегруппа. До рассвета шесть часов и появится отряд быстрого реагирования из города. Нам с ним воевать не хотелось – это понятно. Значит, нужно сваливать. Хватать все, что есть на полевом аэродроме ценного, и уходить в лес. Наша бронегруппа пропустит противника, снова выберется на дорогу и начнет возвращение на базу. План такой. Хотя он касался не всех. Ведь есть две вертушки, и одна из них исправная, что немаловажно, с дополнительными баками. Как раз такая нам и нужна. Следовательно, наша троица грузится в «восьмерку» и дальше мы сами по себе, летим на север с промежуточной остановкой возле лагеря лесной общины.
Дождь закончился, и из-за туч вышла луна, которая озарила полевой аэродром призрачным светом. Все при деле, а я стоял возле сарая и ждал дальнейших приказов. Ничего не происходило, и было скучно. Однако раздался подозрительный звук с тыльной стороны постройки, и я ее обошел. Пригляделся и заметил на крыше трех человек. Пленники собирались сбежать. Сообразили, что всех ждет пуля, и решились на побег.
– Сюда! – закричал я, скидывая с плеча автомат и снимая его с предохранителя. – Пленники уходят!
Поднимая ствол, я увидел, как один из беглецов прыгает на меня, и потянул спусковой крючок. Автомат выплюнул огонь и сталь, пули вошли противнику в грудь, я не смазал. Но он сделал, что задумал. Его тело ударило меня, словно выпущенный из пушки снаряд, и я покатился по мокрой траве. Оружие в одну сторону, а я в другую.
Впрочем, удар был несильным, и я быстро вскочил на ноги. Выхватил пистолет, патрон уже в стволе, а предохранитель снят, и опять открыл огонь.
Бум-бум-бум! – «стечкин» дергался в руках, и я свалил одного. Следом второго и третьего. Помощь уже близко, но беглецов все больше. Они бежали не по одиночке, а толпой. Достать всех не получалось, а потом из темноты вылетел железный прут, который ударил меня по руке.