Когда рыдают девы

Харрис К. С.

– Не такая уж это была и тайна, если вы о ней тоже знали.

Глаза Форстера прищурились с неожиданным весельем. Приложив палец к носу, он подмигнул, а затем отвернулся и наклонился за следующим камнем.

– И откуда вам известно, будто мисс Теннисон видела банкира за совершением каких-то ритуалов?

– Дак я там самолично был, – сплюнул в траву Форстер. – В субботу вечером, после того, как закончили работу. Сэр Стэнли аккурат расхаживал по островку в своей мантии, когда вернулась мисс Теннисон…

– Как? – перебил рассказчика Девлин.

– Чего это «как»?

– Вы говорите, мисс Теннисон вернулась. Пешком? На извозчике? Кто ее привез?

– Приехала двуколкой, правила сама.

Виконт впервые слышал о том, чтобы Габриель Теннисон ездила одна. В сельской местности, если дама выезжала без грума, это не выглядело необычным. Но исследовательница добиралась из Лондона, а в Лондоне такой поступок смотрелся совсем иначе.

– И часто она так делала? В смысле, правила сама?

– Случалось.

– Так вы утверждаете, будто мисс Теннисон явилась на Кэмлит-Моут и застала сэра Стэнли за отправлением некоего древнего обряда?

– Все верно. Перед самым закатом было дело.

– А кто-нибудь из них знал о вашем присутствии?

– Не-а, я в кустах спрятался.

– И зачем же вы приходили на островок?

– Забыл на раскопках свою трубку.

– Трубку?

Рори уставился на собеседника круглыми глазами, словно подстрекая высказать сомнения:

– Точно. Трубку. И вернулся за ней. А как углядел сэра Стэнли в странной одеже, шмыгнул в кусты, чтобы посмотреть, что такое творится.

– И по-прежнему сидели в кустах, когда увидели подъехавшую мисс Теннисон?

– Угу, там и сидел. – Форстер потянулся за большим, зазубренным камнем. – Мне было не слыхать, о чем шел разговор. Но мисс точно разглядела и сэра Стэнли, и наряд евойный.

– Что же случилось потом?

– Не знаю. Я убрался оттудова.

– И к чему вы клоните? Будто владелец Трент-Плейс так раздосадовался, что мисс Теннисон раскрыла его нетрадиционное поведение и верования, что заманил ее в воскресенье обратно на островок и там убил?

– Я ни к чему не клоню. Просто рассказываю вам, как было дело, и всего-то.

– Понятно. А вы не сообщали еще кому-нибудь об этой неожиданной встрече?

– Нет, а на кой?

– И действительно. – Девлин уже повернулся уходить, но задержался, осененный определенной мыслью: – Еще один вопрос. В ходе субботних раскопок вы не обнаруживали ничего необычного или любопытного?

– Нет, – нахмурился Рори. – А что?

– Просто интересно, из-за чего мисс Теннисон могла возвращаться на Кэмлит-Моут сперва в субботу вечером, а затем и в воскресенье.

– Чего не скажу, того не скажу.

– И никаких предположений?

– Не-а, – взял мула за поводья крестьянин.

– А что именно вы откопали?

– Какое-то место, вымощенное булыжниками – навроде двора.

– И только?

– Небось, не то, за что можно порешить человека? Не то, да?

– Я бы тоже подумал, что не то, – заметил виконт, – если бы не один факт.

– Какой такой факт? – намотал вожжи на кулак Форстер.

– Мисс Теннисон убита.

– И еще двое ребятишек.

– А разве дети мертвы? – пристально посмотрел Девлин в темное от щетины лицо собеседника.

– Но их же так и не нашли?

– Нет, – признал Себастьян. – Не нашли.

– По-вашему, он правду говорит? – спросил Том, когда виконт вскочил на высокое сиденье.

– И много ты слышал? – оглянулся Девлин на своего грума.

– Да почти что все.

– Откровенно говоря, не думаю, чтобы Форстеру достало воображения самому сочинить такую историю. Но доверяю ли я его рассказу? Едва ли. Подозреваю, тем вечером Рори предпринял вылазку на островок в поисках клада. И, возможно, действительно что-то видел. – Себастьян собрал поводья и повернул лошадей к Энфилд-Чейз. – Пожалуй, не помешает взглянуть на этот священный колодец.

На Кэмлит-Моут было безлюдно. Полуденное солнце, пробиваясь сквозь густые кроны старых вязов и буков, отбрасывало редкие блики на темные воды рва.

– А туточки и нет никого, – шепнул Том, когда виконт остановил экипаж на гребне древнего земляного вала. – Я-то думал, тех мальчишек до сих пор ищут.

– Ищут. Но подозреваю, что уже не надеются отыскать следы детей здесь, – отозвался Себастьян тоже приглушенным голосом, чувствуя, как и Том, странное нежелание нарушать торжественное безмолвие.

Без шарканья лопаты Форстера и отдаленных окликов поисковых отрядов, слышимых накануне, вокруг царила такая абсолютная тишина, словно в самой чаще забытого, заколдованного леса. Девлин передал поводья груму и легко спрыгнул на землю, зарывшись сапогами в мягкий слой опавшей листвы рядом с дорожкой. Одна из лошадей заржала, и виконт погладил бархатистую гнедую морду.

– Поводи их немного. Я ненадолго.

– Лады, хозяин.

Себастьян перешел на островок по узкому земляному мосту. Все раскопочные траншеи, вырытые рабочими сэра Стэнли, были забросаны землей, превратившись в длинные, узкие насыпи темного грунта, неприятно поражавшие сходством с общими могилами для бедняков на погостах. Но Девлин знал, что где-то через год они снова зарастут травой и кустарником, и все будет так, словно никто и никогда не нарушал спокойствия этого места.

Он остановился на мгновение, окидывая взглядом пустынную поляну. Одним из наиболее затруднительных аспектов данного расследования с самого начала был вопрос, как погибшая – предположительно, со своими племянниками – попала на Кэмлит-Моут в минувшее воскресенье. Установление факта, что Габриель иногда сама правила коляской, открывало множество новых возможностей.

Самостоятельные поездки молодой дамы из Лондона в деревню выходили за рамки общепринятого поведения. Возможно, Габриель Теннисон полагала, что в ее возрасте эти ограничения уже не действуют. Или считала присутствие девятилетнего племянника и его маленького брата достаточным для соблюдения приличий. Но если Теннисоны сами приехали на Кэмлит-Моут в тот роковой день, тогда непонятно, куда, черт подери, девались лошадь и коляска? И почему ни один владелец конюшен не сообщил, что погибшая наняла у него экипаж?