Когда сбываются мечты
Шрифт:
А мне еще необходимо на этом свете пожить! Есть Яна, которой нужна моя защита. Не Татьяна, так кто-нибудь другой обязательно до нее доберется, особенно когда она обретет своего зверя. Девочка она сильная. И я ни на миг не сомневался, что и волчица ее будет такой же, назимовской породы.
— Где она? — ворвался в мои размышления хриплый и севший голос Николая.
Альфа смотрел в никуда. Именно в этот момент, глядя на него, ему запросто можно было бы дать его возраст. Сгорбленный больной старик, у которого не было ни малейшего желания жить.
Из-под корки льда, образовавшейся на моем сердце, начало пробиваться
Могло случиться что-то непоправимое, и я раскрыл карты, выложил часть информации, необходимой Николаю.
— Маша была беременна. Она родила. Здорового ребенка, — отрывисто и четко говорил, чтобы он меня услышал, осознал.
— Что? — запинаясь, спросил альфа, повернувшись корпусом в мою сторону.
— Маша, дочь Дениса, была беременна, когда сбежала. Она умерла при родах, но ее ребенок жив и здоров.
— Где?
Шепот, прошивший мои внутренности разрядом тока.
— Николай Александрович, — приблизился к его креслу и опустился на пол рядом с ним, — я вам обещаю, что найду его. Даю слово, найду и привезу к вам, — положил ладонь на его холодную, сжатую в кулак руку и добавил: — Не время сдаваться, ведь вы ему нужны, дядя Коля, так же, как и мне, — добавил совсем тихо.
За всю свою жизнь я позволял себе так обращаться к альфе всего пару раз. В самые тяжелые моменты, когда мне требовались его помощь и поддержка. Назимов хмыкнул каким-то своим мыслям, положил на мое плечо руку и похлопал пару раз, затем встал и, подойдя к столу, взял ручку с бумагой. Склонившись, что-то быстро написал и протянул мне.
— Конечно, не время, Игнат. Ты прав, мы еще повоюем! — произнес преувеличенно бодро и уже намного тише и спокойнее добавил: — Спасибо тебе, сынок. А Татьяну вот по этому адресу доставь, — кивнул в сторону бумаги, зажатой у меня, в руках, — и приставь к ней дополнительно парочку волков из своих. Пусть будут. Для надежности, — сказал, как бы соглашаясь сам с собой.
Я кивнул, склонил голову и направился на выход. Уже по дороге из поселения развернул бумагу: там был адрес нашей психушки для волков и указание приставить к Татьяне пятерых.
Вот это номер. Назимов всегда был самым разумным из известных мне оборотней. Он ее наказал и даже не пожелал с ней встречаться. Понял, что пока на эмоциях, ничего правильного не выйдет.
Набрал Александра и дал ему все указания на счет полукровки, а сам направился по более важному делу, в лабораторию.
Результаты получил лишь спустя две недели. Еще пара дней ушла на обдумывание ситуации.
Нельзя кому-то знать о Яне, нельзя ее везти в Москву. В первую очередь это опасно для нее самой. Но в то же время я был готов лезть на стену от тоски по ней. Волк скулил и рвался на волю. А я, вспоминая мягкие изгибы, податливое тело и озорной взгляд, постоянно представлял, как буду жадно входить в ее тело, ловя губами тихие стоны удовольствия и ища сквозь подрагивающие веки замутненный желанием, страстный взгляд. Я начинал бредить этой малышкой, поэтому все свои порывы пресекал на корню. Не время и не место для них сейчас. Позже…
Но выбор вместо меня сделали жизненные обстоятельства.
Назимов окончательно слег после очередной ссоры с дочерью, желавшей прорваться в лечебное учреждение к матери и выяснить причину, по которой Татьяну туда
И Яна стала просто необходима не только Назимову для поддержания морального духа, но и мне для удержания власти в разваливающемся на части клане.
Глава 21. Яна
Утро было вполне обычным и ничем не примечательным. Все как всегда. Проснулась, умылась, оделась, позавтракала вместе с отцом и отправилась в школу. Провела отведенные пять уроков, причем без особого энтузиазма, что стало нормой за последние несколько дней, и, вернувшись домой, принялась опять сверлить взглядом номер Романова на дисплее телефона.
Олег уже не обращал на это внимания. Скорее всего, выбрал тактику ждуна. Сейчас он сидел в кресле напротив телевизора с ноутбуком на коленях. Время от времени он то хмурился, то потирал двумя пальцами переносицу. Я же полулежала на диване, стоявшем рядом с креслом, переключала каналы телепередач, а сама все так же пялилась в телефон.
Нашу своеобразную идиллию нарушил телефонный звонок, Папа ответил и начал слушать собеседника, сказав лишь: «Хорошо, уже еду» — в самом конце разговора, и положил трубку.
Убрал с колен ноутбук и поднялся, в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил:
— Я на ворота, приехал Романов, он же птица важная, так что встречать его в этот раз мне. Раз уж я жив здоров и не прохлаждаюсь на больничной койке… — развел руками и направился на выход.
А я…. хорошо, что я сидела, иначе бы точно упала, сердце зашлось бешеным ритмом и застучало где-то в ушах. Я набрала побольше воздуха в легкие, задержала его и медленно выдохнула, проделала так еще пару раз, но это меня ни разу не успокоило.
Сорвалась с места и побежала наверх. За пару секунд оценив свой внешний вид в зеркале, поспешила смыть прежний легкий макияж и, схватив косметичку, принялась колдовать над лицом. Умом-то я понимала, что приехал Игнат не ко мне, но сердцу этого было не понять. Наивная дурочка, жившая внутри меня, словно ребенок, увидевший долгожданные подарки под елкой, радовалась скорой встрече с черным волком.
К тому моменту, когда скулы стали выделяться ярче, необычный разрез глаз подчеркнулся любимыми стрелками, а губы казались чуточку пухлее, я поняла, что спущу на тормозах его уход без объяснений, длительное отсутствие и полное игнорирование моей персоны.
Я прощу ему все что угодно, закрою на это глаза, просто забуду об этом, если только сейчас он приехал ради меня или ко мне. Да как угодно! Я буду с ним, если он того хочет, ради ребенка, ради себя.
Если Игнат хочет быть рядом со мной, то все у нас будет хорошо.
Именно об этом я размышляла, накручивая утюжком пряди волос, уложенные в хвост.
На улице раздался шум, и я от неожиданности выронила щипцы для выпрямления. Подобрав их с пола и выключив, направилась к окну. Картина предстала передо мной неожиданная. Во дворе нашего дома были Игнат, Васильев и все его приближенные беты, включая моего отца. Романов стоял спиной к забору, Максим в шаге от него, а все остальные — за спиной своего альфы. Мужчины о чем-то зло разговаривали, даже скорее перебрасывались словами. Калитка валялась на земле, а забор рядом с ней накренился. Так вот что за шум я услышала.