Когда смерть – копейка…
Шрифт:
Терпение Глеба заканчивалось, но главного он ещё так и не услышал.
– Я брезгливый. Пользуюсь только личными банными принадлежностями.
– Х-ха, говори мне ещё! Так я тебе и поверю, что ты и в Таиланде ни разу не массажировался, и во Вьетнаме малолеток не пробовал! Поехали, чего ты, у меня там одна крошка есть, посмотришь, чего она вытворяет – это же песня!
– У меня сегодня по плану пока только зоопарк.
Данилов вальяжно нажал кнопку внутреннего телефона.
– Ну, чего там, Светлана? Ещё не готово? Ладно, ждём.
– Да, вот… Чего ты вчера напридумывал там про взрыв-то? Какие-то шпионские варианты, подозрения. Всё же просто, разобрались мы как бы вроде с этим геморроем. И вообще, оно тебе надо? Чего ты суёшься в дерьмо-то наше, а?
Еле сдерживая бешенство, Глеб внимательно рассматривал на свет коньячную рюмку и молчал.
– Ну, вообще-то, конечно, если там чего смешное дополнительно надыбаешь.… Ну, типа, узнаешь, откуда взялась там, в костре, эта мина-то… Я поговорил бы в нашем городском Управлении, знакомые мужики там у меня есть, быстро бы этому щенку ласты скрутили. Чо, прощать такие дела всяким лохам что ли, в натуре? А я бы тебе денег дал за это, ну, за информацию. Тебе же деньги-то всегда за информацию платят, а? Конечно, кому в наше время бабки-то не нужны.
– Наверно, в этом месте, следуя твоей логике, я должен гордо выпрямиться и произнести: «Никогда еще Воробьянинов…». Да пошёл ты со своими деньгами.
Коньяк легкими слоями переливался по стенкам бокала капитана Глеба. Плавные маслянистые полоски на стекле медленно опускались на дно, дробя неяркий свет люстры.
– Ты мне лучше про нашего Назара расскажи. Враги у него серьёзные есть?
– Да какие враги у Вадика! Не смеши ты меня! Так, может погавкался когда с кем из-за ремонта тачки, или из-за бабы с кем влёгкую перемахнулся. Это с ним бывает! А так… Нет, я уверен, что ничего особенного. Вокруг него всегда какая-нибудь шантрапа вертится, с серьёзными-то людьми он и не общается, не умеет. Это я тебе точно говорю.
– Азбель на него не сильно обижается? До каких скандалов они по этим своим рыболовным участкам дошли?
– Марчелло?! Нет, что ты! Он жмот ещё тот, порода просто такая, развести на деньги может любого и по полной программе! Но так, чтобы сам стрелять – кишка тонка. Кореша, ну те, с кем он хороводится по рыбной-то теме, вот те могли запросто по его наводке попугать Назара, чтобы не раскатывал губы на эти самые участки, а чтобы сам Марчелло.… Нет, не думаю.
– А Серый?
– Чего Серый?
– У него никаких трений с Вадимом не было?
Данилов потянулся за бутылкой и натужно, лениво, совсем невысоко приподнялся в своем роскошном кресле.
Глеб Никитин закрыл рюмку ладонью.
– Хорош. Я не буду.
Герман с удовольствием наполнил себе рюмку почти до краев, хотел, уже было, поставить бутылку на стол, но передумал, добавил ещё, облизнул горлышко.
– Говорю тебе – брось ты это всё выдумывать. Конечно, Серый по всем понятиям совсем оборзел. Деньги, которые мы с Азбелем этому придурку в прошлом году на раскрутку кинули, он так и не возвращает. Всё завтраками нас кормит. Хотели ему по рогам надавать; ну, тогда, перед костром, думали взять с собой, там, на реке, по-свойски с ним и разобраться, да потом прикинули – чего об его сопли-то нам мараться, своих дел и разговоров и так хватало. Я ему так прямо тогда и сказал: «Завтра сиди дома, ты нам не нужен. Не мелькай перед глазами. Понадобишься – вызовем». Ну, он и не чухался у нас под ногами всё это время. Торчит там у себя на огороде, чего-то выдумывает, планы строит. Чего ему Назара-то калечить? Ему-то какой с этого навар?
Данилов тяжело поднялся, принялся расхаживать по кабинету.
– Во ещё, смотри, сертификат у меня из Чехии. Я у них дилер, дали мне в прошлом году эксклюзив на шелковые галстуки.
– Сигару будешь? – Данилов протянул Глебу роскошную деревянную коробку.
– Ты балуешься?
– Ещё чего! Это же частный заказ, они же по два доллара штука! Да у меня и астма с пятого класса.
– Ох, ёк-макарёк!
Герман в ужасе отпрянул от окна. Не зная, куда поставить рюмку, рысцой пробежал с ней до двери и обратно.
Капитан Глеб с удивлением смотрел на его мгновенно посеревшее лицо.
– Ты чего засуетился? С сердцем плохо?
– Да вот, подъехали…. Местные ребята подъехали, ну, дела у меня сейчас с ними… Я деньги вчера должен был им отдать, брал недавно в долг. Н-ну, понимаешь, выгодный контракт недавно из Саратова предложили, они мне денег под него дали.… Достали уже! Сейчас я не могу им ничего отдать. Через неделю смогу! А сейчас у меня голяк, ни в кассе ничего нет, ни дома.
– Мне вилы…
Данилов снова бросился к двери.
Не вставая со своего стула, Глеб поймал его за рукав пиджака и сильно дернул. Властно и жестко заговорил.
– Веди их сюда. Особо не спеши. Не удивляйся ничему, что здесь закрутится. Буду говорить – мычи и поддакивай. Понял, да? Ещё раз – понял?!
– Д-да…
Данилов пулей вылетел в коридор.
Суббота 15.25.
Магазин
Первый вошедший был повыше и посолидней. Второй остро огляделся по сторонам и, слегка отодвинув рукой суетящегося перед ним Германа, тщательно вытер нечистые ботинки о белый кабинетный ковер.
– Вот.… Проходите, пожалуйста! Садитесь.… Вот вам креслице, помягче будет.… Чтобы удобней… Свету ещё включить? Нет? Ну и ладно… Кофейку хорошего не хотите?
Негромкий голос прервал его.
– Остынь, уважаемый, сядь.
Крепкий незнакомец отреагировал мгновенно. Развернувшись на каблуках, он сделал шаг к столу.
– Кто это у тебя здесь, Данила?
Герман пялился вглубь сумрачного кабинета и не мог произнести ни слова.
За его столом, небрежно развалившись в хозяйском кресле, сидел Глеб. Но не тот, с кем они только что трепались про общих знакомых, про дипломы и дешёвые нитки, а совсем другой. Опасный.
Светлая рубашка Глеба Никитина была расстегнута немного больше, чем до этого, не очень прилично демонстрируя две тонкие золотые цепочки на его загорелой груди. Чёрные очки («Мои! Из стола. Как он их только нашёл-то?» – Герман задохнулся от неожиданности) глухо закрывали всего пять минут назад смеющиеся глаза. В правой руке Глеб держал дымящуюся сигару.
– Чего за дела? Что это за лишний перец? Мы к тебе ведь лично приехали, а не на собрание.
– Да, да, я сейчас всё объясню…
Данилов был явно не в состоянии ничего и никому объяснять.