Когда смерть – копейка…
Шрифт:
Доставая из шкафчика второй стакан, Серов монотонно бурчал, разговаривая, скорее, сам с собой, чем с Глебом.
– Не-е, я уже три месяца просыпаюсь рано.… Как самосвалы на карьер ездить стали, так и начался мой нынешний режим. Да и птиц рядом много – начинают каркать с утра – не уснешь…
Глеб приложил руки к белому боку печурки.
– Электричество тебе ещё не отрубили?
Серый презрительно хмыкнул.
– Ну, что же я, совсем, что ли…
– Тогда включай освещение, а то я тебя на ощупь плохо слышу.
– А я привык…
Маленькая лампочка в оранжевом абажуре мгновенно разогнала незаметно наступившие сумерки и сразу же отеплила комнатку. Серый взял чашку и отодвинулся из светлого круга.
– Лежу я тут как-то, в потолок уставился и думаю: «А ведь самые засиженные мухами лампочки – они ведь самые качественные! Дольше других горят».
– А чего ты здесь в потолок смотришь, а не дома?
– Да ну их…
Серый поёрзал на диване.
– После морей, когда контора моя развалилась, ну ты же знаешь про эти дела…. Радистов-то на берегу никуда особо сейчас не берут… Тёща поныла, поныла и пристроила меня в свой зверосовхоз экспедитором. Ну, возить отходы от рыбацких бригад с водохранилища в кормоцех; песцов-то этих, чернобурок, ханориков разных у нас в зверосовхозе рыбными кишками кормят и всякой такой дребеденью… Особенно когда они щенные, то тогда им кровь замороженную из Дании, из Финляндии рефрижераторами привозят, в кормоцехе с рыбной мукой и потрохами эту кровищу перемешивают, а потом в котлах острым паром варят.… С кормами-то вообще выгодно там работать! Тёща уже лет двадцать заведующая холодильником в этом зверосовхозе, кишки импортные морозит. Всё учила меня, как перевесы, недовесы делать по потрохам-то.… Потом чем-то я начальству ихнему не угодил, не знаю, может, денег мало им от рыбаков привозил или чего другое.… Там же откаты денежные на каждом углу, а я особо-то этого не умею.… Ну, тёща пару раз наорала на меня дома, потом сказала, что директор меня уволил, чтобы я не совался больше в совхоз. В вытрезвитель меня даже сдала, чтобы я по этому поводу-то и не думал рыпаться. Ну, напился я тогда, после увольнения, она этих вызвала, мне ласты скрутили, в «воронок» засунули… Говорят, что я там орал, буянил, колотился, дай бог!
– Били?
– Не, что ты! Только раз старшина, пожилой такой дядька, зашел в камеру, прижал меня в угол, а другой дежурный ботинки с меня снял и за дверь их выставил. Я потом босыми ногами потукал, потукал – больно. Ну, я и перестал. Не знаю…. Директор-то зверьковый вроде ничего мужик был, может и не он это придумал, может, тёща сама меня сплавила? Да ну её вообще.… Вот такая тряхомудия со мной тогда и приключилась.
Закашлявшись, Серёга сильно отхаркался, встал к печке, сплюнул на дрова.
– Пробовал я после этого бизнесом заниматься, но как-то опять не удалось, и ведь всё как надо делал, по уму, на мази такое хорошее дело было! Эх… Не повезло, понимаешь… Да чего я тебе тут толкую, небось тебе уже про всё это раньше меня доложили.
– Чем сейчас живешь?
Серов внезапно сунулся под абажур, блеснул навстречу сумасшедшими глазами.
– Во! Смотри, Глеб! «Пикалка», кормилица моя ненаглядная!
Неожиданно он вскочил, опять подбежал к печке, резво вытащил из угла неуклюжую металлическую рамку, укреплённую на короткой, толстой, похожей на черенок лопаты, палке. Так же сноровисто Серый достал из шкафа противогазную сумку, обмотанную тонким проводом, и лихо напялил на голову большие чёрные наушники.
– Мне мужики на заводе знакомые генератор подобрали, остальное я сам по журналу сделал, откалибровал как надо, работает дай боже!
Капитан Глеб почувствовал неприятное волнение.
– Послушай, а для чего тебе все эти дурацкие причиндалы? В войнушку, что ли, с тем дедком на воротах играете?
– Не, что ты! Тут другое… На реке, ну, в том месте, на Стрелке, знаешь же, раньше, в царские-то времена, баржи стояли, разгружались, купцов там всегда было видимо-невидимо, бурлаки пьянствовали, весь берег кабаками был тогда заставлен. Вот я с моей «пикалкой» и брожу там иногда. Монеты нахожу старинные, пуговицы с орлами, крестики разные под берегом-то иногда вымывает. Всяко бывает… Москвичи приезжают иногда за этими вещичками, вот я им, что найду, выгодно и толкаю. Но знаешь, это пока всё мелочь, я верное место знаю, где не такими редкостями можно разжиться, крупняк там точно есть; если правильно ухватить, то на всю жизнь хватит!
Увлеченно размахивающий под абажуром длинными руками, весь опутанный проводами, с неуклюжими наушниками на лохматой, нечёсаной голове, Серёга был страшен.
– …Прикинь – покопаешься в обрыве полдня, скинешь по-быстрому, что нарыл, перекупщикам, чекушечку возьмешь, согреешься! И так хорошо становится! И с другими мужиками можно душевно поговорить, и выпить за компанию, там много кто чего путёвого рассказывает, роются там по-разному, и с завода приезжают в выходные, из зверушника моего тоже есть несколько ребят. Там у нас своя такая команда организовалась!
– Давай, прячь вон под коврик у печки, ну под любой его угол, какую-нибудь мелочугу, медную или беленькую, все равно, угадаю где! Я отвернусь.
Капитан Глеб порылся в карманах. Вытащил монетку, наклонился к домотканому тряпичному половичку.
– Всё? Готово?
Сверкая глазами из-под косматых бровей, Серов начал кружить с палкой по комнатке, вслух комментируя свои действия.
– Нет, нету, не здесь… Стоп!
Он застыл на месте и наклонился к полу вместе со своим сооружением.
– Эх, нет! Это гвоздь в половице свистит. Сейчас я твою монету найду, сейчас… Во, здесь!
Торжествующе поднял руку.
– Скорей всего медяк. Пятьдесят копеек. Под правым углом. Точно?
Не дожидаясь ответа Глеба, который как завороженный наблюдал за этим поразительным и диковатым танцем, Серега бросился к половичку.
– А! Что я говорил?! Моя родная всё насквозь видит! Знаешь, на берегу с этим агрегатом дробину можно найти! А летом я на курганы планирую походить, там вообще такое! Слушай, Глеб, а давай вместе?! Как тогда, в школе, на велосипедах, на весь день….
Внезапно и тоже страшно Серёга замолчал, словно потух.
– Это самое… Зачем ты ко мне-то приехал?
Глеб подошел к нему вплотную, тронул за плечо.
– Бросай своё шаманство, давай-ка лучше за жизнь поговорим. Садись.
Волоча по полу палку с рамкой, Серов дошел до дивана и, усталый, опустошенно плюхнулся на своё скрипучее лежбище.
– Хоть ты здесь и замуровался, но наверняка лучше меня знаешь, что там с нашими-то происходит? Какое-то мутное настроение у всех, пересобачились, злятся друг на друга. В чём дело, не объясняют толком, кто не может, кто не хочет. Может, ты что знаешь, а, кладоискатель? Из-за чего это всё началось? Ведь перед Новым годом, когда я приезжал, вы ведь все так мирно жили!
Серый почти лежал на диване, разбросав по сторонам безвольные руки, смешно вылезающие из коротких рукавов телогрейки.
– Чего ты от меня-то хочешь…? Ради бога, оставь меня, ничего мне не надо.
Он приподнялся на локте.
– Тебе-то зачем всё это, Глеб?
Едва не сбив абажурчик головой, капитан Глеб Никитин резко наклонился над Серовым.
– Затем, что мы вместе столько лет дружили, вместе пацанами на реке и тонули, и спасали друг друга, а сейчас вы тут как в змеюшнике, готовы друг другу головы открутить…