Когда взорвется газ?
Шрифт:
Теперь Джонс залез в отсек для шланга, проверил гофрированные кольца из резинопластика, зачем-то протер их ветошью и опять оглянулся на механика.
— Представляешь, дружище, сегодня в США выпускается одна-единственная модель бескапотного тягача — «Freightliner Argosy», причем всего восемьсот-девятьсот машин в год…
Бакст, крепкий рыжий парень из Вайоминга, только покрутил головой и сплюнул.
— Ты мне уже все мозги продолбил! И откуда у тебя столько всякой ерунды в башке? Когда закончишь, позовешь!
Он повернулся и направился к дверям гаража. Это было нарушение инструкции но, в конце концов, кого контролировать? Джонс работает
Дежурный механик скрылся в прохладном помещении, а Джонс, продолжая монотонно бубнить про преимущества американских тягачей перед азиатскими и европейскими, а своего — перед любыми другими, и все еще возился со шлангом. И если бы Бакст не покинул свой пост, он бы обязательно спросил: «А что это ты делаешь?» И вряд ли бы лучший заправщик базы смог ему убедительно ответить.
Через десять минут водитель вызвал механика из прохладного офиса, и Бакст сноровисто опломбировал капот, все открывающиеся полости, включая вещевые ящики в кабине и даже ниппели громадных ребристых колес.
— Фотоаппарат? Диктофон? Мобильный телефон? — для проформы спросил Бакст, но Джонс только улыбнулся.
— Я же не новичок. К тому же меня еще десять раз обыщут…
— Ладно, выезжай. Удачи! — добродушно напутствовал Бакст.
Огромный «Freightliner», сдержанно рыча мощным двигателем, выехал за пределы автопарка и, проехав несколько километров по узкой асфальтовой дороге, оказался перед шлагбаумом, закрывающим въезд в топливный сектор. Часовые тщательно изучили документы, проверили все пломбы, тщательно обыскали водителя и досмотрели машину, даже, надев противогаз, заглянули в цистерну.
— Думаете, я прячу там русского шпиона? — улыбаясь, спросил Джонс.
— Скорей, африканского! — мрачно ответил рядовой Чоки, который был индейцем племени чероки и не любил чернокожих. — Проезжай!
На огороженной территории топливных складов стояла блестящая алюминиевая цистерна без опознавательных знаков, только на торце виднелась черная надпись: «И 413-2011».
— Принимай две тонны! — заглянув в накладную, распорядился немолодой диспетчер с седыми вислыми усами.
— Чего так мало? — удивился Джонс. — В М-60 меньше четырех не заливают!
— Ты кто — заправщик или генеральный конструктор? — спросил диспетчер, и Джонс перестал умничать.
Он выпустил серый, похожий на водяного удава, шланг и, когда молодой рабочий-мексиканец вставил его в цистерну, включил насос на минимальную мощность. Поэтому две тонны загружались минут пятнадцать, как обычно четыре. Но времени в запасе было достаточно.
Потом, оставляя за собой красноватое облако, «Freightliner» помчался по растресканной земле аризонской пустыни навстречу ослепительно сияющему солнцу. До полигона было тридцать миль по огороженной колючей проволокой территории базы. Других машин видно не было, только впереди медленно осаживалась взвихренная колесами мелкая пыль пустыни. Через сорок минут, миновав еще один шлагбаум и пройдя очередной контроль, «Freightliner» выехал к стартовому столу, на котором ждала своего часа выкрашенная в грязно-бурый цвет двенадцатиметровая М-60.
Задним ходом подогнав громоздкую машину к ракете, Джонс вышел, поздоровался с ребятами из
А отчаянно потеющий Джонс знал, что в скрытой под кожухом части на шланг было надето кольцо, и, раздувшись, он должен наколоться на толстую полую иглу, сквозь которую капли нового топлива попадут в небольшую герметичную капсулу. И было бы очень хорошо, чтобы так и произошло, причем без осложнений: чтобы струя горючего не брызнула наружу, шланг не лопнул, заправка закончилась благополучно, и тайное не стало явным… Но он уже сделал все, что от него зависело и никак не мог влиять на дальнейшее развитие событий, поэтому молча потел и даже пытался молиться, хотя никогда этого не делал.
Ровно в два пополудни, точно в соответствии с графиком, заправка закончилась и «Freightliner» двинулся в обратный путь. По дороге в транспортный сектор его проверяли уже без прежнего рвения. По возвращении в гараж Бакст зафиксировал целостность пломб и сделал соответствующую запись в контрольном журнале. Джонс попытался продолжить увлекательную беседу о тягачах, но механик уклонился от этого и ушел обедать.
Оставшись один, мулат сноровисто открыл шланговый отсек, снял манжет, аккуратно извлек черную капсулу из химически нейтрального пластика, завинтил ее герметичной черной крышкой и спрятал в карман комбинезона. Потом протер и отделил полую иглу, разобрал хомут на четыре части, рассовал детали по многочисленным карманам, чтобы не звенели.
Только теперь Томас Джонс перевел дух и, уже не торопясь, разогрел паяльник и заварил крохотное отверстие в резинопластике. Если бы сейчас кто-то его увидел, то ничего бы не заподозрил — хороший водитель поддерживает машину в полной исправности и ради этого даже выполняет работу за механиков… Но его никто не видел.
Потом Джонс зашел в офис, сделал записи в рабочем журнале и поискал в компьютере грузоперевозочную маркировку. Она не относилась к секретной информации и обнаружилась в незащищенном файле.
«413 — код европейского грузоотправителя, 20 — код Польши, 11 — Гданьский порт».
Вскоре появился радостно-возбужденный Бакстер.
— На этом новом топливе «птичка» пролетела вдвое дальше и точно легла в цель! — сообщил он. — Генералы радуются, думаю, и мы получим свои бонусы!
— Здорово! — обрадовался и водитель Джонс.
После работы, выехав за территорию базы, он закопал в пустыне детали манжеты и иглу, а капсулу заложил в условленное место в Черных камнях. Приехав в Блейтон-сити, он с соблюдением ряда предосторожностей позвонил из телефона-автомата и дал сигнал о выемке тайника. Все это мало походило на работу лучшего водителя заправщика ракетной базы США. Но Томас Джонс вдобавок являлся агентом нелегальной сети российской Службы внешней разведки и имел оперативный псевдоним «Мышка». И то, что он делал, вполне укладывалось в его тайную деятельность.