Когда я вгляделся в твои черты
Шрифт:
– Звонит и ладно, - защищала свой девайс Микаса.
– Функционал просто бомба… Не ходи никогда больше с этим говном, кошечка.
– Он достал из кармана пиджака свой телефон с сенсорным дисплеем, вытащил из него симкарту и флешку, после чего вложил его в ладонь свой девушки.
– Дарю.
– Джордан, ты чего? Я не могу его взять! Что твои родители скажут?
– А что они скажут? Совру, что разбил или потерял - они в тот же день купят мне новый. Не парься.
– И покровительственно поцеловал её в щёку.
Эрен глядел на них, скривив лицо и ощерившись. Внутри неистово закипала злоба. Он воображал, как выхватывает из рук Микасы проклятый мобильник и разносит им в ошмётки напыщенное, самодовольное лицо Хоука.
– Как
– Купить? Да она вроде бы и так с ним.
– Армин пожал плечами.
– И ты это просто из ревности ляпнул. Будь сам на его месте, неужели не захотел бы всё отдать любимой девчонке? И держу пари, ты бы ей не старый отдал, а подарил свой новый. И получил бы потом, конечно, за это пиздюлей от родителей…
– Плевать. Он всё равно меня бесит.
Подле ребят уселся Райнер, швырнув обеденный поднос с такой силой, что на столе подпрыгнули пустые коробки из-под коктейлей и столовые приборы.
– Привет, говнюки!
– весело поздоровался он, не снимая с головы наушники, из которых доносился грохот музыки.
– Ага, привет, - равнодушно буркнул Эрен.
– Да сними хоть свои локаторы с башки, что у тебя там так орёт?
– Это Linkin Park?{?}[Американская рок-группа, основанная в 1996 году под названием Xero и исполняющая музыку преимущественно в стилях альтернативный метал/рок, ню-метал, рэп-метал и др. Существуя с 2000 года под названием Linkin Park, группа обрела огромный успех, была шесть раз номинирована и два раза удостоилась награды «Грэмми».], мои самые-самые ребята, - сжав от восхищения руку в кулак, ответил Браун.
– Тебе нравятся они?
– Ну, так, только самые хиты. Я вообще не фанат, если честно: у них что ни песня, то сначала бормочущее «бу-бу-бу-бу», а потом на припеве резкое «ва-а-а-а-а»!
– Эрен заорал, скорчив в точности такую же страшную рожу, с какой бросался в бой.
– Хорош вопить как ненормальный.
– Спокойно возмутился Райнер и дёрнул его за рукав.
– И у них не все песни такие, не надо чушь нести.
– Я же говорю, что не фанат. Извини, если задел.
– Да нормально всё. Меня сложно обидеть такой мелочью.
Эрен заметил, что компания Райнера вернула ему присутствие духа и отвлекла от «сталкерства» за столом Хоука.
Микаса тоже поглядывала на столик своих друзей. Наблюдала за чудачествами Йегера, и сердце в груди немилосердно сжималось от тоски. Она отдала бы всё, лишь бы вернуться в лето 2011-го: гулять с ним вдвоём по благоухающим цветами и тёплой листвой переулкам, летать на дирижабле в загородный домик Армина и бесстрашно открывать душу нараспашку, позволяя прикасаться к кровоточащим винтикам сердца, к упрятанным под кожу дурным воспоминаниям и пугающим её желаниям. Поджала пальцы ног и трепетно вдохнула, потянув ткань рубашки на плечах Джордана, вспомнив, как они с Эреном в то же лето полюбили джаз и блюз, ощущая себя до невозможности важными, что распробовали такую «взрослую музыку». Они сидели в гостиной мадам Ренессанс за старинным круглым столиком друг против друга, соприкасаясь лбами и кончиками пальцев, деля одни наушники на двоих, а музыка вливалась внутрь и текла по венам вместе с крайней степенью счастья. В этом доме никогда не существовало времени. Только чудаковатый родной мальчишка с надутой миной и ласковой улыбкой, с тенью недетской печали на дне зелёных глаз. Целовать бы его своенравные скулы, взлохмачивать непокорную чёлку, хвататься за исцарапанные пальцы, льнуть с объятием к его непреклонной спине - и держать, держать, держать! Глупого и строптивого. Не способного примириться с жестоким миром.
«Он слишком хороший для меня? Слишком бедный? Слишком необразованный? Слишком нежный? В нём всего - слишком. Всего чересчур, через край. Я боюсь захлебнуться? Или что? Что меня в нём так страшит? Я могу протянуть руку и взять его, если захочу. Или не могу?.. Нет ничего проще, чем Эрен. Нет ничего сложнее, чем Эрен».
Вечер пролился на стеклянный дизайнерский
Её место среди убогих, ветхих домов Узкого переулка и Кривой улицы. Внутри вонючих грязных стен, под одурманенным взглядом пьяницы-отчима, в извиняющихся объятиях безвольной матери. И только стопка писем из далёкого тёплого Израиля напоминала об угрюмом, но бесконечно добром дяде Леви, чьими деньгами мать оплачивала ей нескольких репетиторов. Если бы не он, Микаса лишилась бы последних крупиц надежды выбраться из опостылевшего существования.
– Джорди!
– Она шлёпнула своего парня по щекам.
– Джорди, ты спишь? Проводи, пожалуйста, меня до дома.
– Ой, кошечка, - бессвязно промурлыкал он.
– А я вот лежу. Пьяненький.
– Ты обещал, что проводишь. Это было условие моего пребывания на вечеринке.
– Микаса начинала злиться на него.
– Я сейчас провожу… - Джордан чавкнул и отрубился.
Микаса стиснула зубы в манере Эрена, гневно прошипела и двинулась тяжёлыми быстрыми шагами к выходу. Просить других было бесполезно: кто-то точно так же находился в отключке, кто-то шатался по гостинной или блевал в ванной. Трясущимися от злости руками натягивала свои ботинки и вдруг заметила, что её пристально разглядывает симпатичная блондинка, прижавшаяся к стене напротив. Салонная укладка, безукоризненный макияж, золотые кольца и браслеты, модная и со вкусом подобранная одежда - икона этого чужого мира. Блондинка изучала поношенные некрасивые ботиночки Микасы то ли с жалостью, то ли с брезгливостью, наматывая на длинный палец платиновую прядь.
Микаса враждебно повела носом и открыла входную дверь.
– Доброй ночки, Мика, - с отстранённым добродушием бросила ей вслед блондинка и смущённо прикрыла рот, из которого вырвалась хмельная отрыжка. В испуганных глазах сверкнули ужас и отвращение к себе.
«Будь здесь какой-нибудь парень, даже самый неказистый и плюгавый, она бы умерла от стыда. У неё тоже своя тюрьма».
– Угу, и тебе… не помню, как тебя зовут, извини.
– Да и ладно. Кому не всё равно, верно?
Микаса поглядела на неё с состраданием и кивнула на прощание. Вышла в густой полумрак, испещрённый серебряными кружками фонарного света. Облетевшие деревья, похожие на чумазых промокших сирот, провожали её вдоль пустой бетонной дороги. Запахи сырости и перегноя успокаивали мятежные мысли, прохладный ветер целовал покрасневшие щёки, как провинившийся любовник, шептал ей сладко и нелепо: «Микаса, Микаса, Микасонька! Я дико соскучился». Уткнулась носом в подаренный шарф - в тепло и безмятежность.
«Какие же дурацкие и несуразные пятнадцать. Не ребёнок и не взрослая. Ни мудрости, ни денег, ни любви. Одни сожаления. Просто погоня за опытом. Потому, что так надо. Лучше бы я была влюблена в Джордана. Так хоть стало бы понятнее и проще».
– И не страшно одной по ночам ходить?
Микаса решила, что ей померещился этот голос. Голос с далёкой покинутой планеты. Откуда-то из сказки, вопреки суете и неказистой юности. Голос, впитавший в себя ночь и печаль. Она обернулась.
– Вадим Александрович?