Когда закончится война
Шрифт:
– Ну вот ведь плут! Как потребуется - так сразу нет его.
Баба Нюта причмокивает языком и говорит:
– Оставь его, взрослый парень уже. Даже если сильно захочешь - не удержишь его.
Я совсем потеряла суть разговора. Кого и от чего надо удерживать?
– А если он того...
– чуть не плача, возражает Лиля.
– Опять к ним уйдет?
– К кому? К партизанам нашим? Дык нету их давно в наших лесах.
Баба Нюта улыбается своей беззубой улыбкой. Берет Лилю за ладонь и поглаживает, пытается подбодрить.
– Как же нет!
– всхлипывает
– Я не далее как вчера вечером от баб слышала, что они возвращаются в Листеневку. Ну, кто-то их где-то поблизости якобы видел... А как же Павел? Что же это... И мне ведь ничего не написал!
Я с интересом вглядываюсь в лицо Тихоновой тети. По ее щекам текут слезы. Лиля и сама уже всхлипывает.
– Только, - продолжает она доверительно.
– Не надо бы им сюда. Эти фашисты, будь они неладны, так и пасутся здесь, будто им тут медом намазано. И что им тут делать? И так почти никого не осталось.
Лиля рассекла ребром ладони воздух и обреченно опустила голову.
– Ну, буде, - прошепелявила старушка, наклоняясь к самой ее голове.
Лиля поднимает голову, и вдруг видит меня. Вижу, как сразу же она меняется в лице. Наверно, она просто меня не заметила вначале. Думала, они со старушкой в комнате одни.
– Я... Я ничего не слышала, - решаюсь соврать я.
– Честно.
Кажется, я краснею. Не желая показать вида, встаю и пересаживаюсь поближе к окну.
– О, ну вот и помощница мне нашлась!
– радостно восклицает баба Нюта.
– пошли со мной, поможешь мне...
Закатываю глаза и подавляю вздох. Сидела бы я себе в своем углу тихонько - не заметили бы меня. А теперь придется идти пол на чердаке драить. Или, еще что хуже, какие-нибудь мешки с хламом таскать. Как будто мне больше делать нечего...
– Действительно, - оживляется Лиля.
– Катюш, иди помоги бабе Нюте.
Наверно, она еще прибавила про себя: 'Хоть какая-то польза от тебя будет'...
***
– Проходи-ка.
Чувствую, как баба Нюта подтолкнула меня ладонью к дому. Поднимаюсь по ступенькам и толкаю входную дверь. Она со скрипом поворачивается на петлях, пропуская меня внутрь.
– Ну заходи же, что на пороге мнешься?
Тяжело вздыхаю и вхожу в дом. Угораздило же меня попасться под руку этой старушке в тот момент! Теперь придется весь вечер тут торчать.
– Я не задержу тебя надолго, - словно прочитала мои мысли баба Нюта. Хотя, скорее всего, она просто поняла это по выражению моего лица.
Меня снова подталкивают в спину, уже настойчивее. Мы оказываемся в тесном полутемном помещении. В нем несколько дверей, а сбоку к стене прислонена лестница. Понимаю, что это сени.
Старушка открывает какую-то дверь сбоку и переступает через порог, оставляя дверь приоткрытой.
– Подожди меня здесь, - обращается она ко мне, скрываясь в помещении.
Не обратив на ее просьбу никакого внимания, иду следом за старушкой. Оказавшись внутри, с интересом оглядываюсь по сторонам. Эта комнатка больше похожа на чулан. Все, что в ней помещается - это большой сундук в углу, стол и два стула. И в этой каморке совсем отсутствуют окна. Тусклый
Она подходит к сундуку и откидывает крышку. Быстро оглядываясь назад и чудом не заметив меня в полумраке комнатки, запускает руку внутрь и что-то ищет. Потом я слышу глухой звук. Это старушка захлопнула крышку.
Выскальзываю наружу, возвращаясь на прежнее место. Интересно, что в этом сундуке? По-видимому, что-то ценное. Иначе как объяснить ее недоверие ко мне? Она определенно не хотела, чтобы я заходила в ту комнату. Любопытство разгорается во мне все сильнее. Сразу же вспоминаются рассказы о бабках, которые с вида - ну просто божий одуванчик, а, стоит только копнуть поглубже, столько тайн скрывают... Я уже собираюсь снова заглянуть в ту комнатку, чтобы унять свое любопытство, но все-таки остаюсь на месте, дожидаясь старушку здесь. Через несколько секунд появляется и сама хозяйка дома.
– На, держи, - протягивает она мне свечу.
Потом подводит меня к лестнице и говорит:
– На чердаке где-то есть старые мешки. Вот они мне и нужны. Все, какие найдешь, спускай вниз. Они пустые, не беспокойся...
Неуверенно гляжу на лестницу. У меня большое подозрение, что она развалится сразу же, как я попытаюсь взобраться по ней на чердак.
– Я бы сама справилась, - произносит вдруг старушка.
– Да спину скрутило. Лестница крепкая, меня всегда выдерживала.
С сомнением гляжу то на лестницу, то на старушку. Баба Нюта очень маленькая и совсем худая. Это один из тех редких случаев, когда кто-то оказывается ростом ниже меня. Но все же буду надеяться, что я не на много тяжелее старушки, и эта хлипкая лестница выдержит и меня.
Со вздохом цепляюсь свободной рукой за стену и ставлю ногу на нижнюю ступеньку. Лестница подо мной заметно пошатнулась, заставив меня еще крепче вцепиться в неровную стену.
– Я держу, - проскрежетала подо мной старушка.
– Поднимайся.
С горем пополам мне удалось добраться до чердака. Проклиная все на свете, пробираюсь сквозь наваленный на полу хлам в поисках этих треклятых мешков. Свет от моей свечи не рассеивает мрак. Я продвигаюсь вперед почти на ощупь. Да к тому же пыль, поднятая мною с пола, лезет мне в нос, что еще больше выводит меня из себя. Я уже на чем свет стоит проклинаю и этот чердак, и саму бабу Нюту со своими мешками. И как я только могла добровольно согласиться на это? В последнее время я все больше и больше себе удивляюсь.
Наконец, я нахожу что-то, отдаленно напоминающее мешок. Хватаю его и, довольная собою, направляюсь к выходу.
– Нашла?
– встречает меня вопросом баба Нюта.
Осторожно спускаюсь с лестницы. Оказавшись на устойчивой поверхности, задуваю свечу и молча протягиваю пыльный мешок старушке.
– И все?
– удивленно спрашивает меня баба Нюта, разворачивая мешок.
– Там больше ничего нет.
Может, там действительно ничего нет. Я же даже не смотрела.
– Странно, - вздыхает старушка, расстроено качая головой.
– Мне помнится, что было много...