КОГИз. Записки на полях эпохи
Шрифт:
И вот когда Сергей уже решил для себя, что «в последний раз», с ним произошла неожиданная несуразица: по-другому и не назовешь. Перевернутый где-то внутри большой волны, он, вместо того, чтобы зацепиться за стальной крюк, был с размаху размазан по шершавой бетонной стене. Сквозь воду он видел уходящее от него куда-то мутное солнце и пузыри, спешащие из него на встречу со светилом. Вторая волна подхватила его, и Сергей, ничего не видя, на ощупь попытался ухватиться за что-нибудь, но ногти только царапали бетон, разрываясь в кровь. И тут, о чудо, две не то чтобы сильных, но уверенных руки схватили его правую и положили ее на ржавую стальную скобу, которую он безуспешно
Эти две руки принадлежали молоденькой девчушке, небольшой, крепкой, курносой и веснушчатой. Она продолжала крепко удерживать руку Сергея на металлической скобе, пока тот отплевывался и жадно хватал воздух широко открытым ртом.
– Чуть не утоп, дурень! Скажи спасибо.
– Спасибо, – хотел сказать Сергей, но кроме воды, каких-то пузырей и шипа изо рта ничего не вывалилось.
– Ой, как тебя звездануло! Давай отпыхивайся, пока я рядом, подержу тебя.
Через пару минут Сергей с божьей и незнакомкиной помощью кое-как выбрался на бетонку, отполз от края, уселся, прижав к груди колени и почему-то дрожа. Девушка уселась с ним рядом, так же поджав ноги, с любопытством глядя на Сергея и чему-то улыбаясь.
Познакомились они легко и быстро. Ее звали Оксаной, она была мастером спорта по плаванью и кандидатом в мастера по художественной гимнастике, закончила в этом году школу и живет в Киеве, а сюда, в Одессу, приехала отдыхать к папе. Довольно скоро она безапелляционно подсела поближе к Сергею, прижавшись к нему плечом и ногой, взяла его лицо двумя руками и, повернув к себе, уверенно и твердо сказала:
– Ты меня ведешь сегодня в кафе. Встретимся на веранде гостиницы «Лондонская» в семь вечера.
После этих слов Оксана встала и пошла. Сергей глядел ей вслед и чувствовал, как жар ожога, который остался от прикосновения ее ноги, распространяется у него внутри.
13
Ополоснувшись под холодным душем, который брызгал в специальной пляжной кабинке двадцать четыре часа в сутки, Сергей зашагал по знакомой аллее парка Аркадия, позволив себе самые грешные фантазии относительно свидания с Оксаной. При этом он чувствовал внутри какое-то напряжение: то ли от грядущего свидания, то ли от неудачного купания. И тут среди толстых стволов редко стоящих деревьев он увидел, как чудо – избушку на курьих ножках, большой, ярко раскрашенный деревянный сарай с затененной верандой на помосте и с привлекательной вывеской «Кафе». Сергей свернул с песчаной дорожки аллеи и направился по дернине прямо по направлению к вывеске. Кафе не работало – не было воды. Однако за одним из столиков, стоящим прямо под большим каштаном, сидели двое молодых мужчин с несколько приблатненной наружностью. Перед ними стояла наполовину опорожненная бутылка водки, два стакана и тарелка с мелкой соленой рыбкой.
– Братцы, извините, что нарушаю вашу беседу, но не поможете ли мне освежиться в этом заведении. Я в вашем городе гость, а вы, я чувствую, здесь почти хозяева.
Одесситы радостно засуетились: один из них тут же пододвинул к столику третий стул, а другой заговорил.
– Старичок, одесситы для гостя сделают все. Давай пятерку, и мы сейчас возьмем бутылку на троих. А мой корешок с тобой пока и чокнется, и познакомится – тут, – он показал на стоящую на столе бутылку, –
Сергей проснулся от холода. Он лежал на скамейке среди каких-то кустов в одних трусах и носках. Солнце еще не поднялось, и весь парк был забит мокрым холодным полумраком. Его колотило, как замерзшую собаку, и Сергей пытался понять: что с ним произошло, но вспоминалось с трудом: в голове, как в большой лабораторной колбе плескалось что-то тяжелое, вроде ртути, и было страшно наклонить голову – она могла оторваться! Греческие сандалии из натуральной кожи – подарок брата, новенькие небесно-голубые «Ли» – джинсы, которые он купил за какие-то бешеные деньги – чуть ли не за сто тридцать рублей, майка, купленная в «Березке» за двенадцать чеков, часы, подаренные отцом, да и денег в кармане было почти сто пятьдесят рублей – в конце концов он собирался погулять… вот и погулял! Понятно стало Сергею только теперь, что вчерашние братцы-одесситы были не простые слесари-сантехники и не учителя русского языка.
Сергей направился, как и в предыдущий день, по почти родной уже аллее в сторону моря – он вспомнил, что видел вчера на берегу в зарослях акаций будочку-сараюшку сторожа лодочной станции. На ее завалинке, несмотря на ранний час, сидели два мужика в потертых олимпийских костюмчиках с совершенно бесцветными глазами и серыми испитыми лицами. Они сидели молча, потому что все, что они знали, и все, что они думали друг о друге, было уже высказано много раз и заучено ими на память. Они курили одну сигарету на двоих, передавая бычок друг другу после каждой затяжки.
– Ты смотри, эти ребята с клофелином наладились – каждую неделю, что ли, теперь их клиенты к нам будут выползать? – произнес, ни к кому не обращаясь, один из сидящих.
Хотя, возможно, что обратился-то он как раз к Сергею, который в этот момент присел на завалинку рядом с мужиками. Второй полез куда-то за пазуху и вытащил оттуда кривую, но целую сигаретину. Он протянул ее Сергею вместе со спичками. Сергей закурил, молча поблагодарив мужика, – говорить он еще не мог.
– Откуда ты такой красивый, братишка, – обратился к Сергею первый, и, затянувшись два раза, Сергей все же смог ответить.
– Из Горького.
– Ух, ты! А у меня в Горьком друган лучший живет, Алик Пичугин, хоккеист. Не знаешь такого? Он капитаном вашей команды «Полет» был! А я в детстве за «Молот» – Пермь играл.
– Как же не знаю? Знаю, конечно, – он на моей свадьбе свидетелем был. Только тогда он за «Динамо» играл.
– А-а! Ну, мы и с вашим «Динамо» встречались, когда и вы, и мы были в классе «Б». Только давно это было – почти что в детстве.
Сергей хотел что-то ответить и рот даже открыл, но не получилось.
– Да, хреновато что-то ты выглядишь сегодня, старичок. А что, Вадимыч, может, мы утреннюю почнем? – обратился бывший спортсмен к своему компаньону и хохотнул. – Утром выпил – день свободен!
– Да, пожалуй, почнем. Иди неси! Человеку-то надо как-то приходить в себя.
Спортсмен вернулся с граненым стаканом и бомбой крымского портвейна. Долго-долго он жевал своими стальными зубами пластмассовую пробку, пока не сорвал ее все-таки, прокусив насквозь. Выпив полстакана, Сергей вспомнил и грека, и Оксанку и двух приблатненных парней в парке, но почему-то всех вместе. И хотелось Сергею связать все происшедшее с ним вчера во что-то единое и реальное, но не получалось. Получались: только блатные парни, ну, конечно, блатные – у обоих на пальцах наколки в виде перстней. А реальным был только привкус можжевеловой хвои, оставшийся во рту после портвейна.