КОГИз. Записки на полях эпохи
Шрифт:
Планерка закончилась, все разошлись, кроме невзрачного мужчины лет сорока, который сидел на отдельном стуле около окна в сапогах и не снимая кепки.
– Коля, – обратился к нему замдиректора, – ты мне нужен.
– Федорыч, мне директор велел за калькой ехать. Он сказал, если сегодня кальку не привезу, то завтра институт встанет. Два рулона по двести килограммов – кровь из носа, или будет гореть синим пламенем весь проект Уренгой – Помары – Ужгород.
– Коля, пусть директор за калькой сам ездит, на своей «Волге». А ты – снабжение. Я же не прошу у изыскателей «шишиги», хотя все их ремонтирую. Ничего не случится, завтра – за калькой. А сегодня я договорился с Дедом – Бойко. Дуй на мясокомбинат и получи там четыреста батонов колбасы и суповые наборы. Чай, надо о людях сначала думать. Кальки не будет – денек посидят в кабинетах, поболтают, а вот колбасы не будет –
Водитель-снабженец вышел, и Сергей пересел за стол, поближе к Федорычу.
– Тебя как зовут?
– Сергей!
– Так вот, Сергей, – начал без разминки замдиректора, – прямо сейчас поедешь на Легбумснаб и получишь там по своим фондам пять дубленок, ну – белых полушубков. Ты все свои фонды знаешь?
– Ну, нет, не все еще, – Сергей даже как-то замешкался, не ожидая такого напора от нового знакомого.
– Ну, и правильно! Важнее чужие фонды знать – свои-то всегда посмотреть можно! Так вот – один полушубок моему Николаю отдашь, а то видел – каков: ходит, как подпасок из нашей деревни, у того хоть ни отца, ни матери нет! Надо же думать, что у Верова работаешь: приходится иногда с солидными людьми сталкиваться. А этот ведь и зимой в драной фуфайке ходить будет. Два отвезешь Виктору Степановичу Шмырдину, – Федорыч начал зажимать пальцы перед носом Соловьева. – Я с ним вчера говорил – он тебя сегодня или завтра ждет. Еще один – начальнику станции техобслуживания АвтоВАЗа Крымову. А пятый – тебе про запас, куда хочешь, девай! Разнарядку и доверенность на получение одного из «канонов» Шмырдин вчера отправил почтой Уткину в Союззарубежгазпром. Второй комплект таких же документов для тебя лежит у него в приемной. Уткин получит документы, наверное, послезавтра. Вот кто из вас первый успеет, тот и откусит японскую игрушку. Фургон отправь в Одессу сегодня.
11
В Одессе было жарко и душно, хотя морем пахло даже в центре города, около Главпочтамта, где Соловьев договорился встретиться со своим водителем-экспедитором с комбината Сашкой Платоновым. Сам же из Москвы Сергей прилетел на самолете. Билеты брал по министерской броне, в аэропорт ехал на шмырдинской черной «Волге» с госномерами. Только там, в Москве, в высоких кабинетах, Соловьев в полной мере оценил силу, нет – точнее, магию имени Бойко: двери открывались, начальники вставали по стойке «смирно», секретарши улыбались с любезностью.
Платонов неожиданно оказался с десятилетним сынишкой Вовкой, и Сергею пришлось почти час трястись в законопаченном фургоне, сидя на старой разбитой табуретке, пока они добирались до грузового порта в Ильичевске, за тридцать верст от Одессы, на своем грузовике-фургоне. Он попробовал открыть небольшую форточку, которой был оборудован кунг, но это только прибавило пыли, и пришлось терпеть.
Ворота порта оказались закрыты, и перед ними не было ни одной души, да и за воротами ни машин, ни людей. В проходной каптерке сидели сержант в милицейской форме и какая-то мужеподобная баба во фланелевых шароварах и темной полотняной куртке. Соловьев попытался с ними заговорить, но те вместе одновременно посмотрели на него, как на пустое место, и продолжили свою неторопливую беседу. Однако тут же на подмогу Сергею пришел Платонов, он зашел в каптерку с бутылкой водки и колечком копченой краковской колбасы. В глазах местных жителей появился интерес, и они уже со вниманием посмотрели на Соловьева, как бы молча предлагая повторить им его вопрос. И вопрос был понят: баба тут же куда-то позвонила и объяснила, где находится общежитие для командировочных и где их уже ждут. А Сашка Платонов четыре раза хлопнул дверкой и, выматерившись, упросил сторожей пропустить машину на ночь на территорию порта. Сторожа не отказали, им хотелось побыстрее избавиться от приятных, но нежелательных гостей.
– А зачем ты машину-то загнал в порт? Теперь пешком шлепай до общежития.
– Зато утром не надо будет с пропуском мучиться. Утром здесь очередь будет машин двадцать. Вот увидите, Сергей Сергеевич, еще спасибо скажете.
– Ну, утром посмотрим.
Платонов оказался прав: несмотря на ранний час, а пришли они в порт к началу рабочего дня, территория напоминала если и не муравейник, то одну из центральных городских площадей. Перед воротами стояла очередь из трайлеров и фургонов, а за ними сновали шустрые кары, какие-то самодвижущиеся тележки, монтировались и демонтировались конвейерные ленты, и десятки вращающихся огромных
Сергей для начала, чтобы полностью проникнуться и поразиться величием человеческих возможностей, подошел к краю бетонного пирса и с минуту постоял у ржавой стальной стены только что освобожденного от начинки танкера. Эта стена, борт корпуса, возвышалась над бетонной площадкой метров на двадцать, кое-где свешивались с нее гирлянды мидий и болтались высохшими мочалками старые водоросли. И трудно было себе представить, что это корабль, потому что и в длину стена тянулась неведомо куда; по крайней мере, без прикидок было понятно, что футбольное поле много короче.
Если последние сорок восемь часов Соловьев не очень хорошо понимал, что он делает и как будет выглядеть конечный результат их совместной с Дедом авантюрной операции, то в приемной начальника торгового порта он понял, что его ведет уверенная и удачливая рука судьбы. Приемная казалась невероятных размеров: с журнальными столиками, диванами, конференц-столом, вешалками вдоль стен; чувствовалось, что в ожидании положительного результата некоторые страждущие иногда здесь просто жили. Но сегодня Сергей был или первым посетителем, или, по крайней мере, единственным. В глубине приемной, ближе к огромным, горизонтальным, занимающим почти всю стену окнам, стояли два симметричных полукруглых стола с печатными машинками и с несколькими телефонами. За столами сидели две симпатичные женщины одного возраста с Сергеем: лет по тридцать. По каким-то неуловимым деталям он понял, что это не простые секретарши «подай-принеси», а настоящие секретари-референты с высшим образованием, причем специальным, и они здесь обладают определенными полномочиями. Внешность их впечатляла контрастом. Одна из них, с широким лицом, светло-русыми, почти соломенными волосами, курносая и вся в веснушках, постоянно улыбалась и готова была хохотать, если бы нашелся повод, зубы ее, хотя и редкие, но очень крупные, блестели, украшая ее полуоткрытый рот. Вторая представляла собой совершенно другой тип: лицо овальное, волосы черные прямые, и Сергей мог бы счесть ее принцессой каких-то восточных кровей, если бы не цвет глаз: голубой, почти бирюзовый. И разрез глаз был чуть-чуть наклонный, как на картинках, а может, она их так подкрасила. Вообще-то Сергей не знал, как должна выглядеть настоящая восточная принцесса, но к встрече он был готов. Он заранее на сегодня решил выбрать тон комсомольского активиста среднего звена и, приближаясь к столам, уже на ходу обратился к обеим женщинам одновременно:
– Девчонки, вы сегодня выглядите просто на все сто! Даже забыл, зачем приехал! А вообще-то, давайте – помогайте. Вот тут мои документы: здесь разнарядка Газпрома, доверенность, командировки. Их хорошо бы сразу отметить, – Сергей вытащил свою папочку с документами из портфеля. – А, еще – вам большой привет из моего любимого когиза! – И Сергей положил на столы секретарям в качестве презентов книжки: перед светленькой «Женщину в белом», а черноволосой «Королеву Марго».
– Ой, как здорово, – светленькая приветливо и удивленно посмотрела на Сергея, – наконец-то что-нибудь вкусненькое почитаю. А то сейчас жую «Хребты Саянские» какого-то Сергея Сартакова, так это – такая ахинэя.
Она с радостью или каким-то теплом взяла в руки книжку, а ее монолог подхватила черненькая, но уже в серьезном тоне и без каких-то улыбок.
– Света, а этот молодой человек – наш земляк. Он из Горького. Я уже лет пять не видела земляков. Наверное, мы ему должны помочь.
– Как земляк? Вы тоже из Горького? – обрадовался Сергей.
– Нет, – ответила черненькая, – не из самого Горького, а из-под Горького. Я – из Павлова, а Света – из Горбатова. Знаете такие места?
– Ой, да, конечно. У меня в Горбатове – директор санатория, Карасев, друг. И директор школы Юра Удалов – мой хороший приятель. Он заядлый рыбак, я всегда к нему отдохнуть езжу, порыбачить на Теплых песках. Мне на днях говорили: там у вас, в Горбатове, гриб пошел. А вот вы за грибами-то давно уже, наверно, не хаживали?
– Да, здесь грибы нам только во сне снятся. Причем у меня это – дежурный сон. Знаете, как у каждого человека есть сны, которые повторяются. Так вот у меня это – сны про грибы, как иду я с мамой, царство ей небесное, по лесной дороге и нахожу большущий белый гриб. Начинаю вырывать его, а сил не хватает. Мне его жалко бросить, а мама – уходит. Я ее зову, кричу и просыпаюсь. Вот только сегодня опять мне этот сон снился. Сейчас вспомнила. А вот Света наша в детстве тоже Удаловой была, а я чуть после школы не стала. У нас полсела – Удаловы.