Коглин
Шрифт:
Небраска. При этом слове Дэнни представлял себе элеваторы да силосные башни под серо-голубым небом. И пшеница, бесконечные снопы пшеницы. Есть у них бары? Или одни силосные башни?
Вот церкви у них есть, это он знал точно. И проповедники, проклинающие безбожный Северо-Восток, омываемый белой пивной пеной, полный смуглокожих иммигрантов, погрязший в прелюбодеянии и язычестве.
Небраска. Подумать только.
Дэнни заказал два ирландских виски и кружку холодного пива. Он снял рубашку, которую носил расстегнутой поверх майки. Навалился на стойку;
— Правду говорят, ты завязал с боксом?
— Не уверен, — ответил Дэнни.
— В этом твоем бою я просадил денежки. Думал, вы оба продержитесь до третьего раунда.
Дэнни развел руками:
— Парня хватил удар, черт его дери.
— А ты тут при чем? Он тоже на тебя замахнулся, я сам видел.
— Вот как? — Дэнни осушил первую рюмку виски. — Ну, тогда все отлично.
— Скучаешь по этому делу?
— Пока нет.
— Дурной знак. — Альфонс мгновенно убрал пустую рюмку со стойки. — Человек не скучает только по тем вещам, в которых перестал находить смак.
— Бог ты мой, — протянул Дэнни. — Сколько с меня за твою премудрость?
Альфонс налил в высокий стакан виски с содовой и ушел с ним вглубь бара. Возможно, его теория была не такой уж глупой. Сейчас, в эту минуту, Дэнни не находил смака в том, чтобы кого-то бить. Он сейчас находил смак в тишине и запахе гавани. Он находил смак в выпивке. А после пары стаканчиков он находил смак и еще кое в чем — в молоденьких работницах и в Альфонсовых копченых свиных ножках. И разумеется, в осеннем ветре и в печальной музыке, которую итальянцы каждый вечер играли в переулках: в одном квартале звучала флейта, в следующем — скрипка, затем кларнет, потом мандолина. А когда основательно нагружался, Дэнни находил смак во всем на свете.
Мясистая рука хлопнула его по спине. Он обернулся и увидел, что на него взирает Стив.
— Надеюсь, ты еще не против компании.
— Еще нет.
— И еще ставишь всем по первой?
— По первой. — Дэнни поймал взгляд темных глаз Альфонса и указал на стойку. — А где вдова Койл?
Стив скинул пальто и уселся:
— Молится. Ставит свечки.
— Почему?
— Без всякой причины. Может, из-за любви?
— Значит, ты ей рассказал, — заключил Дэнни.
— Рассказал.
Альфонс принес Стиву стаканчик ржаного виски и кружку пива. Когда бармен отошел, Дэнни спросил:
— А что ты ей рассказал? Насчет гриппа на корабле?
— Чуть-чуть.
— «Чуть-чуть». — Дэнни опрокинул вторую порцию. — С нас взяли клятву молчать все власти — штата, страны, да еще флотское начальство. И ты проболтался вдове?
— Ну, не совсем так.
— А как?
— Ну, так, так. — Стив тоже выпил. — Она схватила детей и кинулась в церковь. Если кому и разболтает, так только самому Христу.
— И еще пастору. И двум священникам.
Стив заметил:
— Между прочим, долго это скрывать не удастся, как ни крути.
Дэнни поднял кружку:
— В детективы ты явно не рвешься.
— Твое здоровье.
Они чокнулись и выпили.
Дэнни посмотрел на свои руки. Доктор с катера говорил, что грипп иногда проявляется на них, даже если нет других симптомов — ни в горле, ни в голове. Кожа вокруг костяшек желтеет, объяснял врач, кончики пальцев утолщаются, суставы опухают.
— Как горло? — спросил Стив.
Дэнни убрал руки со стойки.
— Отлично. А у тебя?
— В порядке. Сколько ты еще собираешься это делать?
— Что делать? — уточнил Дэнни. — Пить?
— Рисковать нашими с тобой жизнями и получать за это меньше трамвайного вагоновожатого.
— Вагоновожатые — ценные кадры. — Дэнни поднял стакан с виски. — Они жизненно необходимы.
— А портовые грузчики?
— Они тоже.
— Коглин, — произнес Стив мягко, но Дэнни знал, что по фамилии тот его называет только в минуты раздражения. — Коглин, ты нам нужен. Твой голос. Твое обаяние.
— Что-что? Обаяние?
— Не выделывайся. Ей-ей, твоя ложная скромность нам сейчас ни хрена не поможет.
— Кому это нам?
Стив вздохнул:
— Мы с ними по разные стороны баррикад. Они нас убьют, если смогут.
— Бросай петь в своем квартете. — Дэнни восхищенно округлил глаза. — Подыщи себе актерскую труппу.
— Погнали нас задаром на этот корабль, Дэн.
Дэнни нахмурился:
— Нам дают погулять две субботы. Нам…
— Эта чертова штука убивает! Чего ради мы туда поперлись?
— Может, исполняли долг?
— Долг, как же.
Стив отвернулся.
Дэнни фыркнул. Надо бы как-то развеять хандру, слишком быстро он трезвел.
— Да послушай, Стив. Ну кто стал бы нами нарочно рисковать? Господи помилуй! Кто? Когда у тебя столько успешных арестов? Когда у меня такой отец? Такой дядя? Стали бы нами рисковать?
— Стали бы.
— Почему?
— Потому что им, между прочим, и в голову не приходит, что они не могут так поступить.
Дэнни еще раз принужденно фыркнул, хотя вдруг почувствовал растерянность, как человек, пытающийся выловить монетки из быстрого ручья.
Стив продолжал:
— Ты не замечал, что когда мы им нужны, то они распинаются про долг, а вот когда они нам нужны, то распинаются про финансирование? — Он негромко звякнул своим стаканом о стакан Дэнни. — Если из-за сегодняшнего мы помрем, наши родные не получат ни гроша, черт побери.
Дэнни устало хмыкнул, глядя на пустой бар:
— И что же делать?
— Сражаться, — ответил Стив.
Дэнни помотал головой:
— Весь мир сейчас сражается. Франция, долбаная Бельгия, и сколько там погибло? Никто даже не знает точного числа. По-твоему, положение хоть как-то улучшается?