Когната

Сальников Алексей Викторович

Когната, не поднимая головы, что-то тихо сказала.

— Увы, рыцари-драконы тоже там пропадали, так же как люди, — со вздохом ответил ей Максим Сергеевич. — Есть на свете что-то сильнее людей и драконов. Да много чего есть такого, перед чем мы ничто.

Возле моста торчал обычный дорожный знак «Въезд запрещен», разве что выглядел как только что поставленный: алый цвет основного фона, белизна «кирпича», белым покрашенный столб, — все это разве что не светилось от свежести. Мост был такой же: казалось, что буквально вчера положили над рекой бетонные плиты, чуть ли не час назад произведенные на заводе. С этой стороны лежала грунтовка,

а с другой стороны моста начиналась черная асфальтовая дорога, слева и справа от которой зеленела подстриженная трава и одинаковые лиственные деревья, выстроенные рядами, видными до такого ровного горизонта, что от этой ровности невольно кружилась голова, как при взгляде с высокого здания.

— Мне, что я шахмата есть, кажется, — сказала Когната отчетливо.

— Надеюсь, не королева? — поддел ее Максим Сергеевич.

— Королева, — подтвердила Когната уверенно.

— Сейчас, главное, не пугайтесь, — предупредил проводник. — У здешних жителей есть свойство очень быстро приближаться, это поначалу очень впечатляет, может возникнуть желание схватиться за оружие, но делать этого не надо. Во-первых, это бесполезно. — Максим Сергеевич подумал и ухмыльнулся: — Да и во-вторых бесполезно. И в-третьих. В общем, смотрите.

Он шагнул на бетонную плиту моста. Огромная тень тут же мелькнула среди деревьев, метнулась в их сторону, Константин и ахнуть не успел, а его уже обдало горячим воздухом с запахом литола и машинного масла. Пускай Константина и предостерегли, но он моргнул от неожиданности, а когда открыл глаза, обнаружил, что смотрит прямо в дуло танкового орудия, или оно на него смотрит. Услышал коротко прошипевшую от невольного испуга Когнату.

Странно было в таких обстоятельствах огорчаться или завидовать, но Константин почувствовал огорчение по отношению к себе и что-то вроде зависти по отношению к Максиму Сергеевичу, потому что к проводнику никакой танк не подъехал и пушкой в него не тыкал.

Танк заговорил, и создалось впечатление, что начался митинг: молодой мужской голос звучал будто через жестяной мегафон:

— Интересно девки пляшут! У тебя, Максим Сергеевич, делегация все разрастается и разрастается. И дракон-то у него тут. И хромоножка какая-то. Это ты ему ноги переломал или его тебе сразу такого выдали? А дракона ты тащишь, потому что он тоже неходячий или что?

— Вадик, хорош, — слегка осадил его Максим Сергеевич, — сами все идут, просто кто-то устал, а кто-то хромает.

— А тот, кто хромает, мутный какой-то, и рожа у него бюрократская, — продолжил наседать танк Вадик.

— Ну, есть такое, — признал его правоту Максим Сергеевич. — Не слишком разговорчивый персонаж, не скрою. Не хотелось бы с ним попасть на станцию за полярным кругом, конечно.

Константин решил заступиться за себя, поэтому ответил, обращаясь в пространство между направленной на него пушкой и Максимом Сергеевичем:

— Ну так я и не рвусь в собеседники.

— А куда рвешься? — тут же спросил Вадик. — В министры?

— Нет, — ответил Константин и показал подбородком в сторону леса за танком, — видимо, туда.

— Подбросишь? — спросил Вадика Максим Сергеевич.

— Не, а чё бы и нет? — откликнулся танк. — Как говорится, кидайте кости на броню, да поехали, чего тянуть?

Танк стремительно развернулся к ним кормой.

Через несколько минут они уже бесшумно, — только встречный воздух шумел да иногда звучал голос Вадика, — мчали по шоссе. Константин сел боком по ходу движения, уперев здоровую ногу в металлическую скобу непонятного назначения, Когната стояла, вцепившись в выступы на башне, и смотрела вперед, Максим Сергеевич развалился, уложив рядом с собой рюкзаки, придерживал Когнату за туфлю и болтал с Вадиком.

Танк рассказывал о том, что машины продолжают закапываться в землю все глубже, а поверхность оставляют за собой на всякий случай. Максим Сергеевич шутил, что они дороются до того, что придется, не дай боже, отбиваться от чего-нибудь, лезущего из глубин. Слушая их болтовню, Константин облокотился на корпус танка и незаметно для себя задремал.

Проснулся от неожиданной тишины и обнаружил, что уже нет никакого шоссе и стремительного движения.

Судя по тому, что проводник уже разжег костер, остановились они давно. Танк припарковался в обычном, не выстроенном по линейке лесу среди очень высоких сосен и молчал. Небо еще не потемнело, хотя солнце почти ушло. Константин спустился на камни, покрытые мхом, стал озираться в поисках Когнаты. Максим Сергеевич заметил, что он сполз с танка, заметил и его беспокойство, сказал:

— Мне тоже странно, что она не скачет и не ест всю живность в округе. Она на Луну смотрит. Вон там. И ты посмотри.

— Да что я, Луны не видел? — проворчал еще не до конца отошедший от сна Константин и оглянулся в сторону, куда указывал Максим Сергеевич.

— Не знаю, не знаю. Лично я, когда первый раз… — услышал Константин произносимое ему в спину — и замер.

Да, он видел Луну, как и все, жившие на Земле. В известной Константину реальности вне Зеркала это была огромная гора, которая обычно высилась на краю видимого мира, ее склоны так и эдак освещались солнцем: когда полностью, когда частично, драконы и люди пытались отправиться в экспедицию к ней, но не в силах были преодолеть ледяных полей и радиоактивной пустыни, отделявших Землю от ближайшего спутника.

В небе, обычно, за исключением солнца, абсолютно пустом, висел красноватый шар, отчасти похожий на медную монету, обращенную к ним аверсом, и на этой лицевой стороне монеты можно было разглядеть едва уловимое изображение печального женского лица. Мурашки побежали у Константина по спине. С трудом отведя глаза от мягко светившегося шара, Константин заметил, что танк тоже смотрит на Луну, обратив к ней пушку.

— В этом месте и дальше, куда мы пойдем, — попытался объяснить Максим Сергеевич, — вселенная расширяется не как у нас, в плоскости, а вообще во все стороны. И это выглядит более здраво, чем у нас. Потому что как мы в нашем мире живем — непонятно. Мы живем на бесконечном теле с бесконечной массой, которая только прирастает с каждой секундой. Как нас не разрывает и не плющит силой тяготения, трудно представить. Как вообще у нас какой-то свет существует. По всей физической логике, ни один фотон не смог бы отлипнуть от поверхности при наших условиях.

— А их как не разрывает, если бесконечная масса со всех сторон и все прибавляется?

— А этот мир разрывает. Вот окончательно стемнеет, и увидишь этот фейерверк, если тучи не набегут.

— А можно не умничать, а просто любоваться этой красотой? — сказал танк. — Тучи не набегут.

Возле костра незаметно появилась Когната, села на землю и принялась смотреть то на огонь, то на Луну («Если они не издеваются и это действительно Луна», — подумал Константин, но подумал неуверенно).