Коготь дракона. Сага лунных башен
Шрифт:
Он почувствовал облегчение, лишь когда за деревьями замаячили освещенные окна в доме Джона Бракмана. Глентон не любил его, но старый скряга был, по крайней мере, в своем уме, а после встречи с этим помешанным в самый раз оказалась бы любая здравомыслящая компания.
Перед воротами стояла чья-то машина, и Эммет поставил свой «форд» рядом с нею. А потом постучал в дверь.
— Кто там? — Громкий голос Бракмана явно дрожал.— Отвечай живее, не то буду стрелять прямо через дверь!
— Это я, Джон! — поспешно закричал Эммет.— Глентон!.. Ты же просил меня приехать!
Забренчала
Эммет вошел в дом, и ему показалось, что вместе с ним сюда проникла темная ночь. От ворвавшегося ветра пламя в лампе задрожало, по стенам начали плясать тени. Бракман быстро захлопнул дверь, задвинул засов и накинул цепочку.
— Твой распрекрасный помощничек попытался убить меня по дороге сюда,— зло сказал Эммет.— Я всегда говорил, что в один прекрасный день…
Он внезапно замолчал. В комнате присутствовали еще двое. Первым был Лем Ричардс, мировой судья из Шерлока, деревушки, лежащей в нескольких милях южнее. Низенький, флегматичный, лишенный всякого воображения человек, он сидел перед камином и спокойно жевал резинку.
Другой была девушка.
Эммет сразу почувствовал всю неуместность присутствия здесь его грязной рубашки и стоптанных сапог. Да и натруженные руки показались ему лишними. Девушка была, как благоуханное дыхание, как видение из мира блеска и яркого света, мира, далекого от его жизни, с трудами и заботами, с надеждой сколотить себе хоть какое-то состояние. Незатейливое, но дорогое платье эффектно выделяло все достоинства ее ладной фигуры, а лицо…
Взглянув на лицо, Глентон ужаснулся.
Кожа у девушки была белая, как мрамор, а расширенные глаза уставились на него так, будто видели змею.
— О, извините меня! — Он неловко стянул с головы помятый «стетсон».— Я бы не стал так врываться сюда, если бы знал, что здесь леди…
— Не обращай внимания! — отрезал Джон Бракман.
Эммет вздрогнул: в горящих глазах старика стоял страх, животный страх, который делает отвратительным даже красивого человека.
Бракман заговорил поспешно, комкая слова и время от времени бросая косые взгляды на висевшие над камином часы, которые зловеще отсчитывали секунды этой жуткой ночи.
— Глентон, у меня закладная на твое ранчо, и через несколько дней срок ее истекает. Ты сможешь расплатиться?
Эммет чуть было не выругался. Неужели этот старый хрыч заставил его проделать ночное путешествие только для того, чтобы обсудить закладную?! Но, заметив, как напряглась девушка, почувствовал, что за всем этим кроется что-то еще.
— Думаю, да,— кратко сказал он.— Смогу, если ты не будешь стоять у меня за спиной и мешать мне.
— Не буду! — Бракман дрожащими руками начал рыться в карманах.— Смотри сюда! Вот твоя закладная! — Он бросил бумагу на стол.— И тысяча долларов наличными! — Перевязанная ниткой пачка банкнот возникла перед изумленными глазами Глентона.— Все это твое… и закладная и деньги… если ты сделаешь для меня одну вещь!
— Какую вещь?
Костлявый палец старика ткнул в сторону притихшей девушки:
— Женишься на ней!
— Что? — Глентон повернулся и вновь уставился
Девушка смотрела на него с явным страхом и смущением.
—– Какая разница, что она об этом думает! –— нетерпеливо отозвался Бракман.— Она моя племянница. Я ее опекун, и она сделает все, что скажу. А я могу предложить кое-что похуже, чем выйти за тебя замуж. Ты ведь не какой-то там сезонник. Ты джентльмен по рождению и образованию…
— Оставь,— проворчал Глентон, махнув рукой. Подошел к девушке и напрямик спросил: — Ты хочешь стать моей женой?
С отчаянием и вызывающим жалость волнением она долго смотрела ему в глаза и, наверное, увидела в них доброту и честность, потому что внезапно схватила его загорелую натруженную руку и воскликнула:
— Да! Да! Пожалуйста, женитесь на мне! Женитесь на мне и увезите меня от него…
Ее жест в сторону Джона Бракмана был полон страха и ненависти, но старик не обратил на нее никакого внимания. Он опять с ужасом смотрел на часы.
— Быстрее! — Бракман нервно потер руки.— Быстрее! Лем сейчас вас поженит… Встаньте здесь, возле стола, и возьмитесь за руки.
Ричардс грузно поднялся и затопал к столу, держа в руках потертую книгу. Похоже, все эти таинственные и драматичные события ничего для него, кроме очередного бракосочетания, не значили.
Через мгновение Эммет Глентон обнаружил, что держит трепещущую руку незнакомой девушки, а мировой судья бормочет ритуальные фразы, которые объявляют их мужем и женой. Только тут он узнал имя своей невесты.
— Согласны ли вы, Эммет, взять Джоан Цакор в жены и любить ее до тех пор, пока смерть не разлучит вас?
Рука Глентона невольно сжала пальцы девушки.
— Согласен,— механически ответил он.
И увидел в окне белое, с кровоподтеками лицо идиота Джошуа. Глаза маньяка обожгли Глентона безумной ненавистью, а женщину — болезненным пламенем желания. Затем лицо исчезло, и за окном осталась только темнота ночи.
Никто, кроме Глентона, слабоумного не видел. Ричарде, получив с Бракмана плату, флегматично потопал к выходу, и дверь за ним закрылась. Жених и невеста, внезапно осознав происходящее, молча смотрели друг на друга, но старик не дал им и слова сказать. Он опять взглянул на часы — те показывали десять минут двенадцатого,— сунул Глентону в руки закладную и деньги.
— Уходите! — Он начал подталкивать новобрачных к двери. С его мертвенно-бледного лица капал пот, но к страху в глазах примешалось выражение какого-то дикого триумфа.— Уходите отсюда! Забирай свою жену и отправляйся! А я умываю руки! Больше я за нее не отвечаю! Теперь это твое бремя!
Скрипнул засов, звякнула цепочка, и Глентон обнаружил себя стоящим на крыльце. Он шагнул было назад, к двери, и только тут заметил рядом с собой дрожащую девушку: та, съежившись, накидывала на плечи плащ, который, по-видимому, успела прихватить в прихожей.