Кольцо Фрейи
Шрифт:
– Дело твое, но Бьёрн конунг велел сказать, что ему это надоело. Он хочет, чтобы ты немедленно вернул йомфру Гунхильду родичам и убрался отсюда, иначе тебе придется биться с нами. Каково твое решение?
Гунхильда, стоя на скале над морем, будто одинокая валькирия, не сводила глаз с Харальда и видела, что он обернулся и посмотрел на нее.
– Уходи! – в отчаянии воскликнула она, хотя знала, что отсюда он ее не услышит. – Уходи, пока тебя отпускают! Я не хочу увидеть, как тебя убьют шведы или как ты убьешь моего отца! Иди своей дорогой!
– Я принимаю условия Бьёрна конунга! – крикнул Харальд и махнул Торгесту. – Я ухожу! Забери йомфру отсюда и доставь на Бьёрко! Гунхильда! – закричал он снова, обернувшись к ней.
Она шагнула еще ближе краю скалы.
– Я тебе не верю! – закричал Харальд, приложив ладони ко рту.
– Как хочешь, – тихо ответила она, не заботясь о том, чтобы он услышал.
Пусть Харальд не верит в то, что она рассказала о Хлоде. Он уходит, никаких сражений не будет – все остальное казалось безразлично.
– Ты не отказала бы мне! – снова закричал Харальд, а потом отвернулся к своим людям, которые уже поднимали парус.
Ветер дул в сторону моря.
Глава 15
«Сын конунга вернулся!» – говорили в округе усадьбы Эбергорд. «Сын конунга вернулся один!» – говорили другие. Люди ожидали разного от этой поездки: кто-то боялся, что Харальд не вернется и конунг останется вовсе без сыновей, кто-то думал, что он привезет назад или свою сестру, или хотя бы бывшую невесту покойного брата. Но он вернулся, живой, здоровый – и в одиночестве. В округе много болтали об этом, но мало знали наверняка. На самом деле даже родители, Горм и Тюра, с трудом добились от Харальда рассказа о поездке на Бьёрко. Весть о благополучной свадьбе их порадовала, краткое известие о нападении на Сигурда ярла – гораздо менее. Горм потемнел лицом, но промолчал; Тюра взволновалась, всплеснула руками, тревожно глянула на мужа – но тоже промолчала. Они понимали, что Хакону Доброму нанесено оскорбление, но подумали одно и то же: Харальд не смог отпустить дочь Олава в Норвегию. Желание предотвратить союз Инглингов и Хакона – только предлог.
– Но… ты мог бы спросить у Олава, не отдаст ли он свою дочь в жены тебе, раз уж… ее первая помолвка расстроилась, – сказал наконец Горм. – Пусть мы не говорили с тобой об этом, но ты знаешь, что мы хотели принять эту девушку в семью и были огорчены тем, что ее пришлось отослать назад к родичам. Мы не стали бы противиться, если бы у тебя возникло желание…
– Сейчас не время говорить об этом, – угрюмо отозвался Харальд. – Сперва я должен разобраться… У меня должен родиться сын, и до тех пор… Не будем об этом.
– Но твой ребенок родится только к йолю! – воскликнула Тюра. – А Олав такой прыткий – до тех пор он успеет выдать ее замуж! Я уверена, теперь он попытается найти для нее жениха среди саксов!
– Тем хуже для саксов. А теперь простите, мне нужно вернуться домой.
В тот же день Харальд уехал к себе в Эклунд. Но не потому, что сильно скучал по жене. С Хлодой, вышедшей ему навстречу, он едва поздоровался, лишь смерил ее пристальным взглядом с головы до пят.
– Еще рано, конунг! – добродушно шутили домочадцы, обрадованные благополучным возвращением хозяина. – Заметно будет только через пару месяцев.
Но Харальд не улыбнулся в ответ. А когда он не принял рог с пивом, по обычаю поднесенный женой при входе в грид, улыбки увяли и разговоры стихли.
– В чем дело, Харальд конунг? – спросила Хлода, сурово сдвинув брови. Что ни говори, это была мужественная женщина. – Ты не хочешь принять у меня рог? Ты не рад меня видеть? Не рад вернуться домой? Может быть, ты за морем нашел себе другую жену?
– Я рад вернуться домой, – холодно ответил Харальд. – У меня здесь есть несколько очень важных дел.
Хлода еще пару мгновений пристально смотрела в его суровое лицо, потом сунула рог служанке и быстро вышла. Домочадцы стояли, неуютно ежась и тревожно переглядываясь.
Спать в эту ночь Харальд устроился в дружинном доме, и последующие ночи тоже проводил там.
Наутро он позвал кое-кого из домочадцев и задал вопрос: что слышно о ведьме, которая, как говорят, живет за ельником?
Люди удивились. Все знали историю, приключившуюся с Харальдом в детстве, и привыкли к тому, что при нем даже не стоит упоминать о ведьмах. Привычка была столь сильна, что и теперь люди не сразу решились говорить, переглядывались, подталкивали друг друга: «Пусть вон Траин расскажет. Я не умею… – А я что, вон, Сигге спросите, он на охоту часто ходит, может, видел чего…» В конце концов выяснилось, что о ведьме все знают, хотя мало кто мог похвастаться, будто ее видел. Но порой люди встречали в лесу неизвестную женщину, собиравшую хворост, или примечали ее у моря. Живет она, да, за ельником, такие ходят слухи, однако кто же ее знает?
– Если у конунга есть нужда, так можно ведь пойти и поискать! – сказал бродяга Кетиль Заплатка. Появившись здесь прошлой зимой, он прижился в округе и перемещался между Эбергордом, Эклундом и еще парой ближних усадеб, где его охотно принимали за разговорчивость и осведомленность. – Если это живая женщина, а не дух, то она оставляет следы на земле.
– Я не пойду! – воскликнул Траин. – То есть… если ты, конунг… если ты прикажешь, но… нет в этом ничего хорошего, и добрым людям ходить к таким женщинам не годится!
Вокруг закивали.
– Это правда, добрым людям там делать нечего, – согласился Кетиль. – Это даже и опасно. Но я могу пойти поискать, если ты хочешь, конунг. Я много на веку повидал, к тому же я крестился четыре раза, а сила Христа сына Марии хорошо помогает против ведьм, это и епископ подтвердит.
– Если ты найдешь ведьму, я дам тебе это! – Харальд показал ему серебряный скеатт. – И сможешь кормиться у меня в усадьбе, сколько пожелаешь.
– Ты щедр, конунг!
– Но никто не должен знать о том, что я ищу ведьму. И никто не должен ходить туда, кроме Кетиля. Всем ясно?
– Да кто же туда пойдет, конунг?
Только один человек, Арне, знал о еще одном приказе Харальда: следить в эти дни за хозяйкой и сразу дать знать, если Хлода пытается уйти в лес или займется чем-то подозрительным.
Не прошло и двух дней, как Кетиль после утренней еды подошел к Харальду, еще сидевшему за столом, и поклонился.
– Ты нашел ее? – спросил Харальд вполголоса, чтобы не слышали женщины, убиравшие посуду.
– Нашел дом, сдается мне, кроме ведьмы, никто там жить не будет. Самой мерзавки нигде не видно, в доме тихо.