Кольцо Фрейи

Дворецкая Елизавета Алексеевна

Еще раз она увидела Харальда наутро – точнее, ближе к полудню, когда если не все, то половина гостей проснулись и вновь уселись, с помятыми лицами и опухшими глазами, за столы в гриде, чтобы присутствовать при выносе невестиной каши. Эту кашу из пшеницы со сливками молодая жена варит наутро после свадьбы и впервые выходит с ней к гостям в белом покрывале замужней женщины. Причем люди Харальда еще ухитрились украсть котел с кашей из кухни и потребовали выкуп со всех женщин, включая новобрачную – по поцелую. Похмельные гости жаждали сейчас явно не каши, но тем не менее честно съедали каждый по ложке и восхищались искусством молодой жены. Тем более что вслед за кашей каждому подавали то, чего действительно хотелось – свежего

пива. Светлые кудряшки Ингер были больше не видны под длинным белым покрывалом из шелка, но так она выглядела еще более величественно – прямо валькирия, угощающая эйнхериев.

Пиры в Торсхейме продолжались еще несколько дней, но Харальд больше не приезжал, оставаясь на Адельсё у Бьёрна конунга. Потом прошел слух, что он уехал. Пришла пора и гостям радушного Атли собираться восвояси: Олаву не терпелось вернуться в Слиасторп и вновь вступить во владение наследственными землями. А Сигурд ярл, отклонив приглашение погостить в Южном Йотланде, желал отправиться домой в Норвегию, чтобы наконец привезти своему конунгу долгожданную невесту. И было решено, что Гунхильда отправится с ним прямо отсюда, благо все ее приданое было при ней.

Миновала уже середина лета, и хотя еще стояли долгие теплые дни, терять время перед дальней дорогой не стоило. По словам Сигурда, Хакон конунг это лето проводил в Вике, на восточном побережье Норвегии, чтобы поскорее встретить будущую жену, но и туда добираться было довольно долго. Будучи стеснен в людях и средствах, Олав конунг не мог послать с дочерью корабль и дружину, и ей предстояло отправиться к будущему мужу на корабле Сигурда ярла, в сопровождении тех же двух служанок, что приехали с ней зимой из Слиасторпа: Унн и Богуты.

Перед ее отъездом Олав и Эймунд вновь устроили пир. Перед всеми свидетелями Гунхильда передала Ингер Кольцо Фрейи – теперь дочь Горма стала Госпожой Кольца! Олав и Сигурд еще раз подтвердили свой уговор – Сигурд ярл, хоть и был женат, имел право обручиться с невестой от имени своего конунга. Гунхильда без возражений подала ему руку перед пылающим очагом, даже улыбалась одними губами. В душе у нее было пусто, и впереди лежала пустота. Харальд уехал, не попрощавшись, не показавшись даже на Бьёрко. А она отправляется в Норвегию, где займет место его старшей сестры, королевы-изгнанницы, что тоже не прибавит ей любви Кнютлингов. Она никогда больше не увидит Харальда сына Горма… Того, в ком к ней пришел сам Тор, того, кто превосходил в ее глазах всех на свете мужчин – силой, отвагой, решимостью. Умный, сведущий в разных делах, честолюбивый, всегда бодрый и веселый, он жил в ее душе, как солнце.

Когда у нее родится сын, она назовет его Харальдом – вот единственное, чем Гунхильда сейчас утешала себя. Это имя носили многие конунги севера, даже отец ее будущего мужа, и никто не удивится такому выбору. Сейчас ей казалось, что всю будущую жизнь, произнося имя своего сына, она будет испытывать отраду при воспоминании о том, кому не суждено было стать отцом ее детей…

Глава 14

Перенесли и поставили под палубное покрытие последний сундук, Олав, Эймунд и Ингер по очереди обняли Гунхильду возле сходней. Она плакала, и Ингер плакала, Эймунд пытался шутить и подбадривать их, обещал приезжать к Хакону в гости на все праздники, Олав бодрился, но выглядел удрученным. Возможно, они видятся в земной жизни в последний раз! В душе Гунхильды вновь ожила боль от потери Кнута: что бы ни говорили о Хаконе конунге, сколько бы его ни восхваляли, он может оказаться далеко не таким добрым и приятным человеком, каким был ее прежний жених. Да и выйди Гунхильда за Кнута, от родных берегов фьорда Сле ее отделяли бы лишь несколько дней пути при хорошей погоде; теперь же она уезжала в Норвегию, в далекую страну, где не знала ни одного человека.

Даже тот жених, к которому она ехала, еще не знал, кого именно ему предстоит встретить и ввести в свой дом. Однажды Гунхильда уже спрашивала Сигурда, уверен ли он, что Хакон конунг ей обрадуется – ведь он посылал своего ярла совсем за другой невестой! Однако Сигурд заверил ее, что сомнения напрасны.

– Через брак фру Ингер Горм конунг породнился с Олавом конунгом. Можно сказать, что вы с фру Ингер теперь принадлежите к одному и тому же роду. А что до прочего, то я не вижу, чтобы одна из вас хоть в чем-то уступала другой. Уверяю тебя, Хакон конунг будет очень рад такой невесте.

Гунхильда порешила ему верить. Ведь кому знать Хакона конунга, если не Сигурду Щедрому из Хладира, ныне правителю Трёнделага! Ведь именно Сигурд когда-то окропил водой новорожденного сына Харальда Прекрасноволосого, самого младшего, и дал ему имя в честь своего отца. К тому же Сигурд состоял с ним в родстве, будучи женат на внучке Харальда Прекрасноволосого по женской линии. Воспитывался Хакон конунг в Бретланде, но из всех людей в Северных Странах наиболее ценил Сигурда ярла – того, кто заменял ему отца с пятнадцатилетнего возраста. И Гунхильда утешала себя, вздыхая, что если даже она поначалу не понравится Хакону, Сигурд научит его радоваться своей участи. Еще бы ей самой кто-нибудь оказала такую услугу!

Вот отошел назад и отдалился оживленный берег Бьёрко, а потом остался позади и Адельсё, где проживал старый и сердитый Бьёрн конунг, владыка эти мест. Потянулись вдоль бортов берега внутренних островов, серо-бурый камень, расцвеченный веселыми пятнами зелени всех оттенков, какие способны дать листва, хвоя, трава, мхи и лишайники. На возвышенностях выглаженных ледником скал виднелись рыбацкие домики, бегали дети, женщины чистили рыбу возле воды, паслись козы, собаки лаяли на проплывающие суда, сновали туда-сюда лодки, поднимался в голубое небо столб серого дыма откуда-то из-за леса, – но Гунхильде вся эта оживленная, зелено-голубая страна на воде казалась пустыней. Она смотрела вперед, туда, куда в переплетение островных проток несколько дней назад ушел «Железный Ворон» Харальда, и жаждала скорее выйти в море. Нет, конечно, Харальда она больше не увидит – он уже за проливом. Но море хотя бы отделит ее от всего, что остается позади, и обратит взоры в будущее. В конце концов, может быть, она еще полюбит Хакона конунга и будет счастлива вопреки всему! Рано считать, что жизнь кончена.

Осталась позади внутренняя застава Бьёрна конунга, где они поменяли кормчего, потом и вторая, последняя. За ней начинались внешние острова, и здесь кормчий сошел, чтобы потом отправиться обратно с кораблями, идущими со стороны моря. Впереди оставалось еще сколько-то больших островов, поросших лесом, но необитаемых, а за ними – лишь низкие и голые, прибежища птиц и тюленей, предваряющие просторы Эгировых владений.

Гунхильда огляделась, отыскивая взглядом Сигурда ярла. Если он не занят, можно попросить его рассказать еще что-нибудь о Хаконе конунге – ей полезно побольше знать о будущем муже, а также поменьше думать о том, кто им никак не может стать. Вдруг внимание ее привлекло какое-то движение за мысом оставшегося позади острова, и одновременно кто-то вскрикнул, указывая туда же.

В это время они шли по протоке, напоминавшей реку в изгибах берега – почти со всех сторон виднелась земля, то есть скалы с пятнами зелени. Из-за острова, оставшегося позади, вышел боевой корабль. Но не успели люди Сигурда оглянуться, как из-за соседнего островка, через протоку от первого, показался еще один такой же. Лицо Сигурда стало суровым, и в это время спереди раздались тревожные крики. Из-за узкого длинного мыса, прикрывавшего небольшой залив, вышел третий корабль, самый большой из всех: со спущенной мачтой, благодаря чему его раньше нельзя было заметить, он на веслах шел навстречу Сигурду, и на носу его сразу бросался в глаза красный щит. Знак войны.