Кольцо нибелунгов
Шрифт:
— Уходи.
— Ты меня не любишь?
На пару секунд в комнате повисла тишина.
— Скажи мне, что ты меня не любишь, и я уеду отсюда прежде, чем диск солнца появится из-за горизонта.
— Если бы я тебя не любила, неужели бы я так страдала?
Зигфрид в этот момент был готов задушить дракона Фафнира или сломать меч голыми руками, но вся его сила была бесполезной перед невозможностью их любви.
— Неужели нет никакого выхода? Ни единого шанса?
— Без войны или предательства? Без смерти
— Я сделаю все что угодно, — объявил Зигфрид, нисколько не сомневаясь в своих словах.
— Но ничто не поможет до тех пор, пока ты не станешь сильным королем, которым тебя признало мое сердце.
Зигфрид поднялся с колен.
— Что ж, тогда я стану королем. — Для него это было настолько очевидным, как если бы ему поручили срубить дерево.
Кримгильда глубоко вздохнула и вытерла слезы со щек.
— Зигфрид, завтра утром мы вместе с отцом провозгласим о новом союзе между бургундами и гуннами.
— Когда я стану королем, — продолжил Зигфрид, — мне придется победить войска Этцеля и забрать тебя назад. — В его голосе не было даже малейшего намека на шутку. — Но будет проще, если ты подождешь меня.
Кримгильда, несмотря ни на что, надеялась, что Зигфрид осознает всю безнадежность их любви.
— Ты уже разбил мне сердце! — воскликнула девушка. — Так не разбивай же теперь мою жизнь из-за того, что, предназначенные друг другу судьбой, мы не знаем, как нам поступить, чтобы быть вместе.
Но Зигфрид уже принял решение, каким бы глупым оно ни казалось.
— Ты будешь ждать меня. А я стану королем.
Повернувшись, он отбросил занавесь и схватил канат, свисавший за окном.
Кримгильда даже словом не обмолвилась о том, что уже не может отказать Этцелю, что она успела поговорить с гуннским принцем и была с ним почтительна, что он был с ней любезен и дружелюбен. Она не сказала, что на карту была поставлена судьба Бургундии.
5
ЭТЦЕЛЬ И СЛОВО СЕРДЦА
Бургундия уже больше года страдала, находясь под игом дракона Фафнира. Зигфрид и Регин довольно быстро привыкли к тому, что в Вормсе слабо ощущалась радость жизни. Но этим утром все было намного хуже. Везде царило напряженное спокойствие, словно все ждали новостей от постели тяжело больного человека… или же новостей с поля боя.
Сообразно традиции Кримгильда должна была выйти к воротам замка и провозгласить свое решение. После вчерашних переговоров во всем Вормсе говорили, что она готова принять предложение Этцеля. Так возникла надежда решить проблемы королевства одним махом: укрепить военный потенциал страны, организовать решающую битву с Фафниром и начать поиск невест для трех принцев Бургундии. После двух лет упрямства принцесса наконец-то согласилась выбрать себе супруга.
Настроение у Зигфрида было отвратительное. Он стоял в кузнице и вяло жевал хлеб. Регин, закончивший шлифовать меч, повернулся к своему воспитаннику. Он был старым человеком, но прожитые годы, как и раньше, не отражались на его лице.
— Ты не хочешь выйти к воротам? Все уже собрались послушать, что скажет принцесса.
Зигфрид перестал жевать.
— Мне все равно, что она скажет. Пусть выходит замуж за кого хочет.
Регин удивленно приподнял бровь, но сдержался от едкого замечания.
— Как бы то ни было, — заметил он, — теперь за кровожадного дракона примутся по-настоящему. Я не верю, что Гундомар передаст свою дочь Этцелю под сенью крыльев Фафнира.
Послышался звук труб.
— Вот и сигнал, — сказал Регин. — Сейчас принцесса выйдет к своим подданным.
— Ты очень много знаешь о придворной жизни, — заметил Зигфрид, пытаясь сменить тему разговора.
— Годы в Ксантене. — Кузнец пожал плечами и принялся шлифовать другой меч.
Зигфрид выбросил остатки хлеба в окно, и к ним мгновенно подбежали куры, которые начали их клевать.
— Почему ты никогда не рассказывал мне, что заставило тебя уехать?
Регин вздохнул.
— Эта история не стоит твоего любопытства, Зигфрид. Когда-то мне показалось, что голос оружия стал слишком громким, а голос разума — слишком тихим. Ни одна война не завершалась миром, а становилась лишь подготовкой к следующей битве. Я не был создан для битв, и мне не доставляло никакого удовольствия наблюдать за ними.
Зигфриду еще не приходилось задумываться о том, что же такое война и за что нужно бороться.
— Как ты думаешь, я был создан для битвы?
Регин заново запустил шлифовальное колесо.
— Я надеялся, что это не так. Но здесь, в Бургундии… — Он запнулся, увидев в окно, как из дверей замка вышла Кримгильда. За ней шел король Гундомар, а за ним следовали ее братья: Гизельгер, Гунтер и Гернот. Несомненно, это был единственный случай, когда принцесса вела за собой всю семью.
Регин направился к двери, подумав, что если Зигфриду вся эта церемония не интересна, то он не собирается лишать себя удовольствия, и вышел во двор.
По обе стороны на пути к главным воротам выстроились придворные — они стояли на коленях, почтительно потупив взор. Кримгильда выглядела так, словно только что искупалась в солнечном свете. Ее белая кожа сияла, а светлые волосы могли бы вызвать зависть у самого солнца. Золотая диадема, с трудом сдерживающая буйство непослушных локонов, была единственным признаком ее принадлежности к королевской семье. Платье принцессы не отличалось сложным кроем, но его нежная ткань, казалось, обтекала ее фигуру, словно вода.