Кольцо смерти
Шрифт:
– Может, ты и прав, – задумчиво произнес Лукин. – Если угол атаки не соответствовал режиму, то и прижимной силы могло не хватить для надежного сцепления с покрытием. Но почему не сработала система? Мы довели конструкцию до совершенства, она не могла отказать. Я завтра же разберусь с этим.
– Не нужно.
– Что "не нужно"? То есть как?..
– А так – не нужно, и все.
– Я не понимаю тебя… Объясни, что все это значит?
– Видишь ли, Макс, сейчас было бы крайне нежелательно дать понять кое-кому, что мы знаем об истинной причине аварии.
– Постой, ты что же, намекаешь, что… все это подстроено кем-то умышленно?!
– Я не намекаю. Я в этом уверен. Послушай меня, Макс. Все, что я тебе скажу, должно остаться только между нами. Никто не должен знать, что я вообще приходил к тебе сегодня. Понимаешь, никто? Даже Дремин. Ты должен обещать мне это ради нашей старой дружбы.
– Ну, конечно, обещаю. Но объясни, наконец, что, черт возьми, происходит?!
– Я пытаюсь в этом разобраться. Пока и сам многого не знаю. Есть лишь догадки и предположения… Все началось не сейчас, много раньше. Когда – точно сказать не могу, но подозреваю, что еще в прошлом году. Кому-то я встал поперек горла.
– Ты?! Это чем же и кому ты мог помешать?
– Хороший вопрос. Я бы многое дал, чтобы найти на него ответ. А пока мне известно почти совершенно точно, что это меня сегодня должны были везти в морг, а не беднягу Алекса.
– Вот, значит, как?..
– Именно так. Сначала мне пытались вставлять палки в колеса, но у них не очень-то вышло. А теперь они решили разделаться со мной капитально. Если и не убить, то уж покалечить надолго.
– Кто "они", Серж?
– Сейчас дойдем и до персоналий. Где твой компьютер?
– Зачем тебе?.. Он там, в тумбочке, – сказал Лукин, указав рукой.
Гранин быстро встал с кресла, достал из тумбочки у кровати ноутбук, и положил его на стол рядом с другом.
– Запускай свою машинку и скинь в нее вот это, – сказал он, выкладывая на стол две маленькие дискеты.
– Что здесь? – спросил Лукин, раскрыв ноутбук и приготовив компьютер к работе.
– Увидишь, – с интригующей ухмылкой ответил Гранин. – Как думаешь, мог ли попасть под эксцентрик привода антикрыла посторонний предмет?
– Куда?.. Под эксцентрик?.. – удивленно переспросил Лукин и, не задумываясь, решительно ответил: – Что за бред! Нет, конечно… То есть, сам по себе – нет, но…
– То-то и оно!.. Скачал? – спросил Сергей, наблюдая за манипуляциями друга на клавиатуре компьютера. – А теперь посмотри-ка на это, – он привстал, указав пальцем на появившейся на экране снимок. – Увеличь этот участок… Видишь?
– Похоже на царапины, – неуверенно сказал Лукин, долго и внимательно разглядывая изображение.
– Царапины и есть. Я снял их час назад.
– Да, странно… Если что-то находилось на толкателе, то ты не смог бы пройти и пары кругов.
– А я и сковырнулся на третьем, после второго пит-стопа. Мог бы и раньше, если бы тормозил резко. Но ведь я жал на железку до упора, и крыло почти всегда отклонялось не больше, чем на три-четыре градуса. А здесь потребовалось все семь, вот эксцентрик и заклинило.
– Значит, кто-то свой?! – потрясенный логическим выводом, воскликнул Лукин.
– "Свой"! – желчно ответил Гранин. – Ты взгляни, кого я снял на видео…
– Не может быть! – с ужасом и отвращением выдохнул Максим, просмотрев видеозапись.
– Да, кажется невероятным, но против фактов не попрешь. Здесь, правда не очень хорошо видно, что он там делает у стойки крыла. Но заметь, Макс, первым делом эта гнида занялась именно крылом, а уж потом, для вида, всем остальным.
– Но об этом надо заявить в комитет, в полицию, наконец…
– Ни в коем случае. Этой записи никто не поверит, она ничего не доказывает. Царапины, кстати, тоже. И потом, я должен вывести на чистую воду всю банду. Ведь ты же понимаешь, что такие дела не делаются в одиночку.
– Да, пожалуй… Чем я могу помочь тебе?
– Пока ничем. Сохрани записи и помалкивай. Ты – мой страховой полис, Макс. Если что со мной случится, тогда поступай, как сочтешь нужным. Но только, ради бога, будь осторожен и никому не доверяй…
В комнату вошла Елена Николаевна с подносом в руках, на котором стояли чашки и чайник.
– А вот и чай, мальчики, – с улыбкой сказала она. – Вы уже насекретничались?
– Да, – ответил Гранин. – За чай – спасибо, но мне пора. Извините за беспокойство, Елена Николаевна.
– Как же так, Сережа? Останьтесь с нами хотя бы не надолго. Выпейте чаю. Я специально заварила ваш любимый со смородиной и…
– Мне сейчас не чай надо пить, а что-нибудь покрепче, – с сарказмом сказал Гранин. – Пусть все думают, что я сломался.
Глава 6.
Недели, пролетевшие после трагедии в Монце, не внесли существенных изменений в поведении Гранина. Всегда сдержанный, замкнутый и одинокий, он таким и оставался, разве что стал еще более одиноким.
В дни своего триумфа, находясь в расцвете сил, таланта и на вершине славы, он был почти ненормально спокоен, держа свое внутреннее "я" под железным контролем. Таким же спокойным он казался и сейчас, так же сторонился других и замыкался в себе, как и раньше, и его замечательные глаза, замечательные по своему феноменальному зрению, а не по красоте, смотрели так же спокойно, ясно и не мигая, как и прежде, а его лицо оставалось совершенно бесстрастным.
Его руки теперь тоже были спокойны. По ним можно было предположить, что человек находится в мире с самим собой. И все же руки эти говорили неправду. Гранин не был в мире с самим собой и никогда уже не достигнет внутреннего равновесия и покоя. Ведь сказать, что с того дня, как он не по своей вине убил Алекса Морриса и покалечил Валерию, его счастье неумолимо пошло на убыль, было бы очень мягко. Его счастье рухнуло самым, что ни на есть, роковым и бесповоротным образом, как для него самого, так и для друзей, знакомых и почитателей.