Колдовская любовь
Шрифт:
Морлох услышал его. В мгновение ока он был на ногах, снова в своем обличье и в длинном черном одеянии. Совершенно спокойный, он смотрел на разъяренного сына.
Задохнувшись от ужаса, Брианна села в постели, натянув на себя покрывало. Эйдан смотрел на отца, сжав кулаки.
— Вы… кажется… вполне оправились… от своей смертельной болезни. — Он выплевывал слова вперемежку с хриплыми вдохами.
— Я не был болен. Просто иначе ты бы не стал меня слушать. А так я смог завоевать твое доверие…
— Мое доверие?.. — Эйдан
— Это совращение было лишь необходимостью, — терпеливо сказал чародей. — Ты же сам понимаешь, что она стояла между нами. Мои магические силы сейчас так велики, что, войдя в ее тело, я проник и в ее разум. Когда она отдалась мне в своей страсти, она отдала при этом и свою волю. Мне это было нужно, чтобы убрать преграду между тобой и мной.
— А без этого вы не могли обойтись?
— Нет. Ты мой. Ты должен был стать магом. Это всегда было твоей судьбой.
Ярость снова засверкала в глазах Эйдана.
— Нет, отец. Моей судьбой всегда было уничтожить тебя!
С этими словами Эйдан кинулся на Морлоха. Презрительно улыбнувшись, чародей выставил магический щит. Эйдан ударился в него, отлетел к стене и рухнул на пол. Перед глазами поплыли разноцветные круги, но он все-таки поднялся.
— Остановись! — Морлох говорил, и воздух дрожал от его голоса. — Тебе со мной не справиться. Я не хочу тебе зла. Прекратим бой и поговорим.
— Никогда, — прорычал Эйдан. — Бой прекратится только тогда, когда один из нас умрет, — собрав всю силу своего магического глаза, он направил ее на Морлоха.
Тот вскинул руку, нарисовал магический знак, и щит вспыхнул белым пламенем. Раскаленный залп врезался в щит, отразился, как в зеркале, и обрушился на постель. Балдахин над кроватью тут же вспыхнул.
Вскрикнув, Брианна скатилась с нее, таща за собой простыню, чтобы прикрыть наготу.
Эйдан быстро глянул на нее. Увидев, что она невредима, снова повернулся к Морлоху.
— Где твои браслеты? — резко бросил он через плечо. — Найди их и надень. Немедленно!
Она заковыляла, путаясь в простыне, через комнату, туда, где около ванны оставила свои рунические браслеты, но дверь комнаты распахнулась. Ворвался мощный порыв ветра и чуть не сбил ее с ног. Она знала, что это делает Морлох, который не хочет, чтобы она надела браслеты.
Брианна упала на колени и, несмотря на ветер, упрямо поползла вперед. Гром гремел, крепость сотрясалась, в окне сверкали молнии. «Святая Матерь! — подумала она. — Сейчас крепость рассыплется и похоронит нас всех под своими развалинами». И снова гремел гром, выл ветер, грохот стоял невыносимый, вихри врывались в комнату, неся гнусную вонь. Однако ей все-таки удалось добраться до ванны. Она нашла браслеты и надела их.
Ветер сразу стих, замок перестал сотрясаться. Подхватив простыню, Брианна с трудом поднялась и, спотыкаясь, подошла к входной двери, захлопнула
Снова и снова Эйдан бросал против отца силу своего глаза. Хотя Морлох отражал каждую атаку, было видно, что он слабеет, пламя его щита из белого превратилось в синеватое, и колдун все медленнее творил заклинания. Эйдан почувствовал, что защита отца дрогнула, и, используя эту возможность, прыгнул вперед. Он пробил магический барьер, вцепился руками в шею Морлоха и сжал изо всех сил, стараясь выдавить из него последнюю искру жизни.
Чародей бился дико и отчаянно. На глазах Эйдана он превратился в истекающего едкой слюной тигра, затем в демона, затем в рогатую нежить с огненными глазами и дохнул на сына зеленым дымом. Однако все его усилия только еще больше разъяряли Эйдана, пока им не овладела лишь одна мысль: убивать, убивать, убивать.
Брианна в ужасе наблюдала, как схватились на полу двое мужчин. Ей стало противно при мысли о том, как близка была она к тому, чтобы отдать власть над своим телом… и душой!.. Морлоху. Если бы Эйдан не успел…
Сверхчеловеческим усилием она отбросила эти мысли. Значение имело только одно — Эйдан и то, как выдержит он смертельную битву со своим отцом. Если бы у нее была какая-то возможность помочь ему…
Вдруг ей показалось, что ее кто-то зовет. Брианна посмотрела в ту сторону и увидела меч Эйдана. Он висел в ножнах на спинке стула у противоположной стены комнаты. Кэрлин! Сможет ли она наконец освободить его, чтобы он присоединился к Эйдану в борьбе с Морлохом? Она должна! Другого раза не будет.
Брианна быстро взглянула на дерущихся. Руки Эйдана все еще были сомкнуты на горле Морлоха, и он все сильнее сдавливал его. Как ни странно, но никакого страха на лице чародея не было, Брианна бросилась через комнату, схватилась за рукоятку меча, воззвала к плененному магу и вытащила меч из ножен.
«Кэрлин! — мысленно воскликнула Брианна. — Помоги нам. Помоги Эйдану! Выйди из меча, молю тебя!»
«Нет, дитя, — прошептал он в ответ. — Мое время еще не пришло. Эта битва — твоя и Эйдана».
Она ужаснулась. Святая Матерь! Этот маг их погубит!
«Как? Ты же обещал, что поможешь нам, когда мы настигнем Морлоха. Сами мы с ним не справимся!»
«В этой битве вы можете и должны биться одни. Эта битва идет за душу Эйдана. Я ничего не могу поделать!»
Растерянность Брианны росла. Как же так? Ведь Кэрлин обещал! Неужели он их предал?
«Не понимаю тебя, Кэрлин. Не поступай так с нами!»
«Погляди на Эйдана, дитя, — тихо настаивал маг. — Смотри: ярость разъедает его душу. Морлох раздувает ее. Это его последняя ловушка, последняя хитрость, чтобы захватить в плен душу сына. Ты должна это прекратить».