Колдовской круг
Шрифт:
— Я папский легат, епископ Торричелли, направляюсь во Флоренцию к брату Джироламо Савонароле. Мне сказали, что ты из тех ведьм, которые наслали «черную смерть» на этот благодатный край. Так ли это?
«Похоже, опять начнутся тупые вопросы. Неужели они сами верят в то, что говорят?»
— Нет, ваше преосвященство, я не ведьма, меня схватили по ошибке.
— Из протокола допроса и показаний свидетелей следует совершенно обратное. У меня нет сомнений в твоей вине, и только забота о твоей душе вынуждает меня общаться с тобой, презренная ведьма. Вижу, что ты дрожишь от одного вида святого креста! Знай, в нем есть частица креста, на котором был распят наш Спаситель! — Толстые щеки епископа противно затряслись, словно холодец, а лицо стало морковного цвета.
— Сеньор епископ, мне нездоровится, поэтому и дрожу от озноба. С нечистыми силами я не знаюсь! Мне бы лекаря, ваше преосвященство!
— Молчи, ведьма! — негромко прошипел мой охранник.
— Освободи ее от пут, брат Бернард.
Монах с большой неохотой перерезал веревки, и мои руки повисли, как плети, множество иголочек начали колоть их, длительное время лишенных нормального кровообращения. Я непроизвольно стала морщиться от боли.
— Не хочешь ли покаяться, грешница? Я готов тебя исповедовать в надежде, что ты будешь правдивой перед трибуналом инквизиции. Совсем недавно мне довелось принять исповедь одной заблудшей, и она искренне раскаялась, освободив палача от работы, а свое тело от мучений.
— Что же ее ожидало после суда, ваше преосвященство?
— Она заточена в монастырь навечно и тем спасла свою душу.
Во мне затрепетала слабая надежда: на исповеди я должна остаться с епископом наедине. Хорошо, что до изобретения и применения в церквях конфессионалов [24] еще несколько десятилетий!
— Благодарю, ваше преосвященство, за оказанную честь, я готова исповедаться прямо сейчас.
— Твое желание похвально. Брат Бернард, покинь нас на время.
24
Специальное помещение в католических церквях, представляющее собой кабинку, где священник и исповедующийся разъединены между собой перегородкой с зарешеченным окошком, затянутым плотной материей.
— Но, сеньор бискуп, она очень опасна!
— Со мной слово Божие, — епископ указал на Библию в богатом окладе, лежащую на столике рядом с ним, другой рукой взялся за крест, — крест чудотворный и ВЕРА! Неужели ты сомневаешься в них и думаешь, что презренная магия может их пересилить?!
«Засомневайся, и сразу же, как и я, окажешься под следствием инквизиции!» — мысленно пожелала я монаху.
— Прошу простить меня, сеньор бискуп, за неразумные слова. Я вернусь, когда ваше преосвященство пожелает этого. — Монах поклонился и вышел из комнаты. Похоже, судьба вновь вспомнила обо мне и дает шанс на спасение.
— Подойди ко мне и встань на колени, грешница, — поднявшись с кресла, приказал епископ, и я радостно повиновалась ему, выжидая подходящий момент, чтобы перейти в тело самоуверенного толстяка. Его рука в белой перчатке легла на мою склоненную голову, мгновение — и я с силой перехватила его вторую руку и смело посмотрела ему в глаза. Меня начало трясти, словно я схватилась за оголенный провод под напряжением. С трудом разжав пальцы и выпустив его руку, я, обессиленная и потрясенная произошедшим, упала на спину.
«Кто он? Откуда у него такая сила?»
— Здравствуй, Иванна. Вот мы и встретились снова. — Епископ подал мне руку и помог подняться. Он смотрел дружелюбно и даже с сочувствием.
— Кто вы?
— Помнишь Мануэля? Как мы с тобой сдавали зачет в джунглях?
Теперь я окончательно обалдела. Как можно было связать воедино двухметрового красавца Мануэля и этого колобкообразного коротышку, который даже стоя был ненамного выше спинки кресла?
— Ты тоже выглядишь не лучшим образом, Иванна, — угадал мои мысли Мануэль. — Комплименты друг другу прибережем на потом, а пока надо вытащить тебя отсюда и отправить домой. А сделать это непросто.
— Мануэль, извини, мне трудно привыкнуть к твоему новому облику. У меня голова идет кругом. Уже давно, еще до смерти Джакомо Фео, мое пребывание здесь потеряло смысл. Или цель моего задания другая? Гоша обещал быть рядом и помочь… — Меня вдруг скрутило, и я закашлялась лающим кашлем.
— Так и было. Гоша внедрился в тело Людовико Орси и все время держал тебя в поле зрения. Он сорвал заговор против графини Катарины, ведь в случае ее смерти Джакомо Фео наверняка отправился бы во Францию, и тогда события развивались бы по нежелательному для нас сценарию.
— Людовико Орси — Гоша?! Был рядом и хоть бы намекнул, что страхует меня.
— Эмиссар времени должен уметь самостоятельно выходить из неблагоприятных ситуаций. Ты это должным образом продемонстрировала, хотя без шероховатостей не обошлось, и поэтому мне сейчас приходится тебя спасать.
— С Гошей, то бишь с Людовико Орси, все в порядке? Ему удалось спасти Никколо? — не удержалась я.
— Это к делу не относится. Гошу ты увидишь, вернувшись в наше время. От него получишь инструкции, что требуется делать дальше, чтобы вернуть гримуар. Он нарушил правила: должен был отбить тебя у стражей и сопроводить в безопасное место, а не идти на поводу у эмоций.
— Это пытаться спасти Никколо — эмоции? Ведь он совсем еще мальчишка, и именно я подставила его глупой выходкой, — снова не удержалась я.
— Гоша за свой поступок получит взыскание. А ты, Иванна, запомни: для тебя выполнение задания — самое главное, и цена не имеет значения, ибо ставка задания всегда выше. Ты меня поняла?
— Мануэль, кто ты? Ты же не был простым слушателем школы, так почему тогда в джунглях мы оказались в паре?
— Я там был в качестве экзаменатора и для страховки. Воспоминания о прошлом перенесем на будущее, в более спокойную обстановку. Чтобы совершить переход в свое время, ты должна выйти отсюда и вернуться в дом Луиджины. Для этого воспользуешься телом брата Бернарда — я тебе помогу.
— А как же Луиджина?! Без нее я никуда не уйду!
— Ты понимаешь, что говоришь? Я приехал сюда лишь для того, чтобы помочь тебе совершить переход обратно.
— Мануэль, тебе же достаточно приказать, и Луиджину отпустят, — умоляющим тоном сказала я.
— Это невозможно! Луиджиной теперь занимается инквизиция, и я не вправе вмешиваться в расследование. Мне стоило большого труда организовать эту встречу.
— Ее будут мучить и потом казнят. — У меня слезы навернулись на глаза.