Колдовской мир-4. На крыльях магии
Шрифт:
Мышь знала, что сейчас день, только потому что лежала на чьей-то лошади и ехала, ехала, ехала в неизвестность. Знала, что ночь, когда ее бросали на землю, и она прижималась к другим девочкам, в слезах и ужасе. Мышь потеряла счет дням и ночам и не знала, сколько их прошло, когда окончательно пришла в себя и увидела, что остальные девочки в таком же состоянии, что и она, хотя только они со Звездой смотрели в ту сторону, когда убивали Лист.
— Это на самом деле случилось? — дрожащим голосом спросила она у Звезды.
— Да, — подтвердила девочка. —
— Она позвала меня по имени.
— Знаю. Я слышала.
— Мне кажется, я теперь никогда не буду прежней. Но мне уже лучше.
— Никто из нас не будет прежними. — Голос Звезды звучал серьезно. Она придвинулась ближе к Шепелявой, которая сидела с остекленевшими глазами, сунув палец в рот.
Впервые Мышь почувствовала в себе силы позвать маму, заставить ее услышать, как она всегда это делала. Мама никогда не понимала, почему всегда узнает, когда Мышь в ней нуждается, а сама Мышь ей никогда не объясняла. Но сейчас что-то говорило ей, что она может звать, но напрасно. Мама слишком далеко.
— Я хочу домой, — пробормотала Птица. Лицо у нее было грязное, слезы промыли на нем чистые полоски.
— Мы все хотим домой, — вздохнула Пламя.
— Но не можем. — Сверчок рукавом вытерла нос.
— Пока не можем, — поправила ее Мышь. Сверчок и Птица посмотрели на нее. — Пока не можем, — упрямо повторила она. Папа и мама придут и найдут ее, она знала — знала это. Найдут ее и ее подруг и отвезут домой.
И тут с болью поняла, что не знает, о каком доме думает: доме с мамой и папой или доме с волшебницами Эсткарпа, в котором ее место.
Глава пятая
Даже тем, кто не умеет читать следы, вроде Эйран, ясна была трагедия, разыгравшаяся в ущелье. Лорик и Даннис торопливо отвязали тело волшебницы. Псы просто бросили его здесь. Когда насилие им надоело, они убили женщину. Лорик снял плащ и прикрыл изуродованный труп, пока его не похоронят. Ранал и Хирл с мрачными лицами принесли тела своих товарищей и положили всех мертвых рядом. Эйран заставила себя помогать им.
«Я в облике Кернона, — напоминала она себе, — поэтому и должна быть Керноном. Я не должна плакать, меня не должно тошнить, я не должна икать».
Ярет и Велдин послали соколов в небо, чтобы те караулили на случай, если враг еще близко и нападет на небольшой отряд спасателей. Потом фальконеры обошли местность, внимательно изучая подробности засады и последующей битвы.
— Их было человек двадцать, — уточнил Велдин. — И столько же собак.
Хирл резко выдохнул через нос.
— Они не хотели рисковать. Слишком большое преимущество.
— Тела волшебницы и стражников они оставили, — заметил Лорик. — Но тел детей нет.
— Детей они украли, — определил Гирван. Он, нахмурившись, смотрел вперед.
— Да. Судя по следам, лошади возвращались более нагруженные. — Велдин проследил за взглядом Гарвина и тоже нахмурился. Но это было скорее выражение
Хирл покачал головой.
— Если бы мы только пришли вовремя. Думаю, мы немного сравняли бы шансы. Спасли бы товарищей. Может, и женщина не пострадала бы.
— А может, сами бы погибли, — возразил Даннис. — Двадцать Псов с их адскими собаками против нас восьмерых — десятерых, если бы наши товарищи уцелели после засады. Даже такое соотношение мне не нравится.
Велдин вернулся после осмотра места засады. Что-то висело у него в руке.
— Теперь мы знаем, почему волшебница не прислала более подробное сообщение, — сказал он. — Они сорвали это, прежде чем она смогла им воспользоваться. — Он смотрел на подвеску в своей руке. — Можно похоронить вместе с телом. Говорят, эти штуки бесполезны после смерти владелицы.
— Нет, — вступила в разговор Эйран, прежде чем успела подумать и остановиться. — Я хочу сказать, — нервно добавила она, — что женщина сопротивлялась. Не хочется видеть, как пропадут все следы ее жизни.
— Сувенир? — спросил Велдин. Он швырнул камень Эйран, и та поймала его в воздухе. — Возьми. Серебро чего-то стоит. Но мне оно не нужно.
Эйран осторожно положила камень в карман. Может, это только воображение, игра света, но ей показалось, что она заметила в глубине камня слабую искру. Возможно, возможно… Она сама не понимала, что ее притягивает к этому камню. Но какая-то сила, может быть, маскировка — она ведь сейчас в мужском обличье — заставила ее так поступить, и она не решилась ослушаться. Она отошла в сторону, делая вид, что занимается костром, который и так прекрасно горел. Ярет вернулся в лагерь и теперь с легким удивлением смотрел на нее, как будто гадал, зачем ей понадобился безжизненный камень волшебницы.
Потом он повернулся к телам, ждавшим погребения: двум сильным мужским, погибшим в расцвете лет, и третьему, стройному и милосердно прикрытому плащом Лорика.
— Я не очень люблю эсткарпских ведьм, — высказался Ярет. — Больше того, у меня есть основания не любить их. Но я не допустил бы, чтобы с ними творили такое.
— Я тоже, — согласился Велдин. — Последние годы мне приходилось трудно — следовало подчиняться приказам женщин. Но какими бы они ни были, так поступать нельзя. — Он с любопытством взглянул на Ярета. — Ты тот самый, что женился на женщине? Каково это — всегда быть рядом с одной из них, всегда отзываться на ее призыв? Всегда спать в ее постели?
Ярет лишь пожал плечами и ничего не ответил.
— Надо прилично похоронить их и начнем выслеживать Псов, — переменил он тему. — Нам придется держаться подальше от них, чтобы не учуяли собаки, пока не сможем их одолеть. Если не будем осторожны, они убьют детей, не станут их тащить с собой.
Уголки рта Велдина опустились.
— Я почти понимаю заботу о собственном ребенке, даже если это девочка. Но почему ты заботишься об остальных?
— Потому что обещал.
— Обещание! Данное женщине!