Колесо года
Шрифт:
Вот на участке стены между Центральной и Западной башней не оказалась никого, кто мог бы бердышом оттолкнуть лестницу, и чудища полезли в проход.
— Ччччёрт, возьмите их в клещи! Не дайте…
Дэниел хотел сказать, что нельзя пропустить орков на другие участки стены и во двор, но, обернувшись, понял, что приказывать уже некому. Плечистый кузнец, который бился рядом, припал на одно колено, изо рта выплеснулась кровь, а Чед и ещё пара солдат дрались слишком далеко.
Вырвав меч-полуторник из окоченевшей хватки кузнеца, капитан Нортон рванулся в проход. Загородив оркам путь, он неловко перехватил
Когда подоспевший Чед оттеснил чудовищ к Западной Башне, Дэниел позволил себя небольшую слабость: грудью припал к шершавому камню мерлона, тяжело дыша и пытаясь откашляться. Он-то думал, что его почти не зацепили, но глаза почему-то заливала кровь, а левый бок немилосердно болел.
Бой шёл своим чередом. Оценивая величину повреждений, капитан Нортон слегка надавил на рёбра. От боли в глазах заплясали круги, раздался оглушительный треск, от которого сердце пропустило пару ударов.
Конечно, рёбра ныли, но трещали не они, как через миг сообразил Дэниел. Трещали крепостные ворота.
* * *
Это была бойня. Орки тараном проломили ворота, рычащая толпа ворвалась по двор, сметая последних защитников. Люди кричали, проклинали, молились, но их голоса тонули в топоте могучих орочьих ног, грозном гортанном кличе и лязге стали.
Капитан Нортон всё ещё дрался в самой гуще, в первых рядах. Иначе он не смог бы, даже если бы захотел: у защитников крепости уже не осталось ни тыла, ни резервов. Глаза заволокло красной пеленой, пахло кровью и болотом. Как будто в ноздри забилась тина. Теперь Дэниел знал, что так разит от тёмной орочьей крови.
Чед прикрывал командиру спину. Хороший он всё-таки воин, да и человек: никогда не подводил товарищей, не лгал, не лицемерил. Когда он, сраженный орочьим топором, ничком упал на землю, капитан Нортон даже сквозь горячку боя почувствовал укол боли и ярости.
Так не должно быть! Не должны его люди умирать и подбитыми птицами падать на залитый кровью камень. Не должны, умирая, задыхаться от болотного смрада. И он сам не должен пропускать удары. Слышать стук крови в ушах. Давиться криком. И не должен падать. Не должен. Господи, нет! Только бы не сейчас, ведь ему чуть за тридцать, а виски до этого дня не трогала седина.
* * *
Дэниел Нортон медленно разлепил веки. Его рубашку и мундир заливала кровь. На миг ему показалось, что бой окончен: он почти оглох, только пульс отдавался в висках и свинцово звенел в затылке. Выбравшись из-под ещё шевелящейся туши, Дэниел увидел руины Западной башни, потемневшее знамя Империи, втоптанное в землю, и орков, орков, орков…
Но бой ещё шёл. Угасающий шум сражения долетал до капитана Нортона, как через толщу воды. Как будто он нырнул на дно озера, а на поверхности кто-то вздумал кричать и молотить половником по жестяной кастрюле. Обернувшись, Дэниед увидел, что в углу двора, прижатые к оружейной, ещё бьются его люди: меж вороненых лат чудовищ мелькали синие мундиры.
Бой ещё шёл. Поэтому Дэниел Нортон, нашарив на земле чужой клинок, медленно встал на ноги. Оскальзываясь, шатаясь, он сделал несколько шагов, прежде чем снова рухнул на одно колено. Тупая боль ржавой иголкой прошила левый бок, а крови на мундире стало больше. Скорее с досадой, чем со страхом, офицер понял, что ранен и в грудь, где-то пониже ключицы.
Тогда он поднялся снова. Острие меча волочилось по земле, оставляя борозду, но Дэниел чувствовал, что поднять клинок сможет лишь раз. Пусть же в тот раз на дворе маленькой крепости станет на одного орка меньше!
Одна за другой, к нему обратились уродливые бугристые головы. Впервые капитан Нортон не содрогнулся, глядя на искаженные яростью морды, не звериные и не человеческие. Из раскрытых пастей вырывался беззвучный для него крик. Смешно, но на мгновение Дэниел испытал гордость: он не мог даже поднять меч, но все чудища во дворе смотрели на него с ненавистью и ужасом.
Только когда они побежали мимо, задевая его широкими плечами, толкая, как настоящие звери — глиняную игрушку, он понял, что орки смотрят не на него.
Сквозь разбитые ворота, глядя поверх лысых орочьих голов, капитан Нортон увидел, что поле наискосок рассекает клин всадников. На конях, в старинных сияющих латах и со старинными знамёнами Империи на древках, всадники врубились в строй чудовищ. Как нож сквозь масло, они прошли через войско орков. Мутный бурный поток чудовищ рассыпался. Всадники настигали врагов, не сбавляя лошадиного бега, их сильные кони грудью валили монстров на землю. Воронёные доспехи сминались под копытами, оружие воинов сверкало на солнце.
Вперёд вырвался рыцарь с роскошным плюмажем на шлеме. Одним ударом кривого клинка он срубил древко орочьего знамени, и флаг обрушился в чавкающую грязь. Орк-великан, громадный даже среди собратьев, молотом замахнулся на воина, но в этот миг его бугристую башку пронзила стрела.
Молот выпал из мускулистых лап, и монстр, покачнувшись, грохнулся на землю. Его тушу перескочила тонконогая лошадка с белой гривой. В седле покачивалась лучница: её лёгкая кольчуга, как рыбья чешуя, блестела на солнце, в светлые косы девушка вплела полевой мак.
На крепостной стене близ Западной башни ещё копошились чудовища. В галдящую толпу камнем упал орёл. Птица раздирала орочьи морды когтями и клювом, пока монстры не полегли под градом заговорённых стрел. С победным клёкотом орёл вернулся на плечо юноше-знаменосцу.
Овеянные туманом и паром, всадники влетели во двор крепости. Лучница, звонко рассмеявшись, бросила Нортону мак, душистые лепестки которого усыпала крупная вечерняя роса. Воин в подбитой соболем накидке главнокомандующего снял шлем и спешился. Ульрих Отважный мотнул головой, убирая со лба взмокшие рыжеватые пряди.